И вдруг Пердомо понял, что слышит кое-что еще.

Музыку.

56

56

Внезапно Пердомо услышал музыку, нежную и далекую, она доносилась из глубины южного крыла, где начинались посадочные ворота секции H. Звуки были настолько тихими, что Пердомо, не полагаясь на собственный слух, спросил девушку в зеленом жакете, слышит ли она эту печальную мелодию. Получив утвердительный ответ, Пердомо стал напряженно вглядываться в даль, как будто в его глаза был встроен зум и он по своему желанию мог приблизить или удалить объект, на который был направлен его взгляд. Но ему удалось различить в конце прохода лишь белый, почти ослепительный свет, напоминавший сияние, которое, как говорят, видят в конце тоннеля умирающие. И тогда он понял, что должен направиться туда.

По мере того как они с девушкой продвигались вперед, пользуясь движущимися тротуарами — которых, по мнению Пердомо, могло быть и больше, так как в торговых зонах они отсутствовали, — музыка становилась все громче, и инспектор смог наконец понять, что звучит один инструмент, скрипка или виолончель.

Он мчался вперед с такой скоростью, что девушка в зеленом жакете едва поспевала за ним, и время от времени ей приходилось сокращать разрыв между ними с помощью коротких перебежек.

Вдруг музыка зазвучала громко и отчетливо, как будто через местный громкоговоритель, и, к удивлению Пердомо, девушка в зеленом жакете узнала мелодию.

— Это «Лебедь» Сен-Санса. В детстве я занималась балетом, и наша преподавательница часто ставила нам эту музыку.

Это была самая известная мелодия из сюиты «Карнавал животных» Камиля Сен-Санса. На концертах виолончелисты часто исполняют ее на бис. Ее звуки вызывали в памяти образ величественного лебедя, скользящего по водам озера или пруда. Неудивительно, что Пердомо издалека не разобрал, скрипка это или виолончель, — в этой пьесе виолончель звучит в верхнем регистре, — но вот чего полицейский не мог себе представить, так это того, что эту мелодию исполняет Рескальо.

По-видимому, итальянец отбросил мысль о побеге — отчасти из-за того, что лишился гаранта своей безопасности, а отчасти из-за огромного числа полицейских в терминале, появившихся здесь в считаные минуты. Он вынул свой инструмент из футляра и начал играть «Лебедя» без всякого аккомпанемента, из-за чего красота мелодии Сен-Санса ничуть не пострадала, но в целом музыка стала более статичной. Именно благодаря переливам фортепиано у слушателя возникает образ лебедя, плывущего по водной глади.

Казалось, Рескальо полностью погрузился в музыку, он сидел спиной к проходу, устремив взгляд к горизонту, словно отдыхал, наблюдая за взлетающими и идущими на посадку самолетами.