Она поднялась и с тоской подумала о Бобби Додже. Стоит ли позвонить ему?.. Ее вдруг охватила дрожь, неожиданное легкое покалывание в позвоночнике. Она не понимала, отчего это, и потому чувствовала себя немного неуютно.

Кэтрин поймала себя на том, что вспоминает его лицо. Она прикасалась к нему, обрабатывала его, почти победила… А потом… он посмотрел на нее, посмотрел и увидел ее насквозь. И все полетело в тартарары.

Женщина вроде Кэтрин просто не могла позволить себе оказаться столь уязвимой.

Она заставила себя снова обернуться к отцу.

— Спасибо, что пустил нас, — вежливо сказала Кэтрин, стараясь не терять бодрости. — Завтра я постараюсь найти какое-нибудь другое пристанище.

— Не нужно, — сдержанно отозвался отец.

— Нет, нужно.

Кэтрин вернулась к сыну.

Натан снова начал метаться, она погладила его по щеке, и мальчик успокоился. Кэтрин опустилась на колени рядом с кроватью и убрала с лица сына мягкие каштановые волосы.

— Я всегда буду тебе верить, — шепнула она. — Когда ты подрастешь, то сможешь рассказать мне что угодно, и я тебе поверю.

Вскоре зазвонил телефон.

Первый раз ей позвонили на мобильник в девять утра. Это оказалась медсестра, сообщившая, что в три часа Натана примет доктор Орфино. Кстати, доктор хочет подробно поговорить с Кэтрин. Может, она сможет подъехать пораньше — в час? Не нужно привозить с собой Натана. Лучше, если Кэтрин приедет одна.

Кэтрин положила трубку, сердце у нее заколотилось. Ничего хорошего не стоит ждать от встречи, если врач желает увидеться с тобой наедине.

Она все еще дрожала, когда услышала, как внизу звонит отцовский телефон.

Через пять минут он появился на пороге — такого выражения лица она прежде никогда не видела: испуг на грани паники.

— Звонил Чарли Пидхерни, — сказал он.

— Адвокат?

Чарли Пидхерни вел дело Кэтрин, он уже примерно лет десять не занимался юридической практикой, и до сегодняшнего дня она не получала от него никаких вестей.

— Он на свободе.

— Кто на свободе?