— Вы говорили с Лукой перед тем, как он ушел, преподобный отец?

Старик покачал головой:

— Нет, я с ним не говорил. Брат Гвидо был последним из нас, кто его видел. — Он медленно пошел к двери, но снова остановился, спиной к Пирелли. — Лука даже не попрощался со мной… Счастливого пути, комиссар.

— Подождите-ка, брат Гвидо… Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

Молодой монах судорожно сцепил руки перед собой, дожидаясь, пока отец Анджело выйдет из комнаты.

— Все-таки мне надо помочь преподобному отцу. Он очень слаб… Монастырский дворик…

— Сам дойду, — донеслось до них, и Пирелли закрыл дверь.

— Вы последний, кто его видел. Почему раньше об этом не сказали?

— Я не думал, что это важно.

— Как знать… Брат Гвидо, я уверен, что Лука Каролла — очень опасный человек. Он убил по меньшей мере одного ребенка и скорее всего отправил на тот свет своего отца, Пола Кароллу.

Тихо охнув, Гвидо прижал ладони к лицу и, испуганно моргая, заговорил:

— В ту ночь, когда Лука уходил из монастыря, я был в часовне, возле склепа. Я преклонил колена в молитве, и он меня не заметил.

Пирелли положил руку монаху на плечо, побуждая его продолжать.

— Я видел, как он вошел и поставил на пол свою сумку — маленькую кожаную сумку, о которой я вам говорил, и футляр. Он пошел по проходу между рядами. Я хотел окликнуть его…

— Но не окликнули?

Гвидо покачал головой:

— Он стоял как изваяние и смотрел на крест… Его лицо… оно точно окаменело. Я еще никогда не видел, чтобы человек был так неподвижен…

Пирелли отпустил его плечо и отошел.

— Что было потом? — Он повторил свой вопрос, на этот раз более резко: — Что было потом, брат Гвидо?

— Я встал, обнаружив свое присутствие, и Лука превратился в дикого зверя. Он страшно зашипел и попятился назад, в темноту. Я уже не мог его видеть. А потом он сказал богохульные слова. Умоляю вас, не просите меня их повторить! Я слышал, как открылись двери и он вышел.