Можно было расспросить ребят, которые знали Луку, но никто из них не поддерживал с ним отношения после того, как он бросил учебу. По мнению руководства колледжа, он плохо влиял на коллектив и явно нуждался в психиатрическом лечении.

Пирелли устроил очередное совещание, собрав всех, кто работал по этому делу. Они набились в его тесный кабинет: кто-то сидел на краю стола, кто-то стоял, подпирая спиной стены. Пирелли встал перед своей знаменитой «стеной смерти», где висели фотографии многочисленных жертв Луки.

Показав на снимки, он тихо начал:

— Я совершенно убежден и готов присягнуть своей карьерой, что во всех этих убийствах виновен один человек. Теперь в любой момент нам могут перекрыть кислород: на одно это расследование мы тратим столько людей и часов, сколько не тратится в Палермо ни на какое другое. Однако если вы поделите все эти часы на количество жертв, на каждую из них придется не так уж и много. Нам надо найти Луку Кароллу, и расследованию будет конец.

Пирелли опрокинул свою переполненную пепельницу в мусорную корзину и хотел продолжать, но тут зазвонил телефон. Пока он слушал, взор его медленно прояснялся. В конце концов он широко улыбнулся и повесил трубку.

— Все, ребята, можно отдыхать! — объявил он. — Охранники римского аэропорта задержали парня с билетом на имя Морено, Джонни Морено.

Самолет Терезы, Мойры и Розы уже взлетел. Они не видели, как арестовали молоденького студента. Охранники вывели его из зала отправления и оставили в таможенном отделе аэропорта дожидаться прибытия комиссара Джозефа Пирелли.

Два остальных билета первого класса, первоначально купленные для Софии и Грациеллы, Тереза отдала двум парням, которые путешествовали «автостопом». Те не могли поверить своему счастью. Однако в самолет они не сели, а поменяли билеты на рейс до Лос-Анджелеса.

За все годы работы в полиции Пирелли еще ни разу не испытывал такого сокрушительного разочарования. Только взглянув на задержанного студента, он сразу понял, что это не Лука Каролла, не Джонни Морено. С досады он яростно пнул стену ногой и угодил носком ботинка в щель деревянной переборки. Приступ жуткого кашля заставил его сесть. Он уткнулся бледным лицом в носовой платок, хрипя и брызжа слюной.

Еще не остыв от гнева, Пирелли позвонил в полицейское управление Палермо. Анкора попросил его повторить свои слова, а когда услышал, тоже испытал разочарование.

— Мне очень жаль, Джо, но это означает одно: он еще здесь, на Сицилии. Как по-твоему, почему он не сел в самолет?

— Наверное, простудился, — прорычал Пирелли.