Вдоль стен, обитых розовым шелком, было расставлено множество бледно-розовых диванов и таких же кресел. В воздухе витал сладкий аромат пышных цветочных букетов, красовавшихся на белых мраморных постаментах. Зону отдыха удобно окружали маленькие кофейные столики со стеклянными столешницами, а в центре комнаты, на низком столе из белого мрамора, стояли вазочки с конфетами и бокалы для шампанского, которое ожидало в серебряных ведерках со льдом. Официант в белом кителе стоял возле стола, готовый их обслужить.

Человек, на встречу с которым они пришли, Майкл Барзини, был виден в арочном проеме. Он разговаривал по телефону — коротышка (не больше пяти футов пяти дюймов) лет под шестьдесят, с седыми волосами песочного оттенка, красным лицом и затемненными очками без оправы. На нем были светло-серый блестящий костюм и начищенные до блеска черные ботинки. В аккуратных складках розового галстука сверкала большая бриллиантовая булавка.

Барзини слегка кивнул гостям и повернулся к ним спиной, чтобы закончить телефонный разговор. Через мгновение он повесил трубку и поспешил к женщинам, радушно раскинув руки.

— Простите, простите меня… Добро пожаловать, синьора Лучано.

Барзини поцеловал руку Грациелле, потом обернулся к остальным и, знакомясь с каждой гостьей по очереди, выражал свое соболезнование похлопыванием по руке и печальным взглядом. Потом он пригласил их сесть. Грациелла хотела было принять предложенное шампанское, но Тереза быстро сказала:

— Спасибо, нам ничего не надо.

Официант был отпущен. Все молчали, дожидаясь, пока он задвинет белую резную дверь, закрывающую арочный проем. Петер Салерно выбрал себе кресло с высокой спинкой, Барзини же сел в кресло помягче, лицом к женщинам, и обратился к Грациелле:

— Мы много лет дружили с вашим мужем. Он был мне как брат. Если у вас возникли какие-то проблемы, я считаю за честь то, что вы пришли именно ко мне.

У него была весьма картинная манера говорить. Он театрально размахивал руками и часто снимал очки, как бы подчеркивая значение своих слов, при этом откидывался в кресле и закатывал кверху маленькие и бледные близорукие глазки, отчего становился похожим на слепого крота. Потом он наклонял голову, пытаясь сфокусировать взгляд, и снова цеплял на нос очки.

Самомнение этого коротышки было просто чудовищным. Казалось, он наслаждается обществом одетых в траур, беспомощных женщин, которые с явным почтением слушают его, мужчину.

Барзини улыбнулся:

— Итак, дамы, я весь внимание.

Он скользнул сальным взглядом по ногам Мойры, потом медленно поднял глаза к ее курчавым светлым волосам и блестящим губам. Но она, как и остальные вдовы, сидела с опущенной головой. В конце концов он сосредоточил свое внимание на Терезе.