— У тебя есть дети?

— Нет.

— А у меня есть — сын. Если бы его убили, а потом моей жене сказали, кто это сделал, ты думаешь, она осталась бы равнодушной? Черт возьми, да хоть бы даже они вместе ограбили банк, она не стала бы сидеть как истукан и молчать!

— Может, и не стала бы. Но одно дело — твоя жена, а другое дело — Лучано.

— Да какая разница, Боже мой? Она женщина, мать. Ты бы видел ее, когда она впервые вошла ко мне в кабинет! Она хотела найти убийцу, даже обвиняла меня в бездействии — дескать, я не пытаюсь его искать, потому что она Лучано… Ну что ж, теперь она знает все, и ее желание покарать виновного наверняка только окрепло. Неужели ты думаешь, она стала бы молчать, если бы узнала его по фотографии? Твоя свидетельница ошиблась…

Он заказал еще виски. Джиганте покачал головой, отказываясь от новой порции.

— Ну а что с Барзини? Ты по-прежнему хочешь выяснить, что там произошло?

Пирелли кивнул и в один прием осушил свою рюмку.

— Да, — сказал он, стиснув зубы, — пока я здесь, сделаю все, что в моих силах. А ты? Останешься в Нью-Йорке, чтобы встретиться со старой леди? Думаешь, это что-то даст?

Джиганте пожал плечами:

— Да нет. Улечу обратно ближайшим рейсом. Этот мерзавец ввел меня в такие расходы, что оставаться мне просто не по карману. К тому же ты наверняка будешь рад предлогу еще раз повидаться с красавицей Софией, а?

— Что?

— Да ладно, брось притворяться! Она женщина что надо. Или ты до сих пор хочешь меня убедить, будто ваша встреча была случайной? Тихо поужинали и ты даже не пытался затащить ее в постель? Я бы на твоем месте не растерялся. Подумать только, какие шикарные ножки…

Пирелли перебил приятеля, махнув рукой бармену, чтобы тот налил ему еще одну рюмку.

— Ты ошибаешься, — резко возразил он, — таких женщин, как София Лучано, в постель не затащишь.

— Что ж, возможно, но попытка не возбраняется.

Пирелли ответил сердитым взглядом и вновь отвернулся к бармену. Джиганте всегда подозревал, что у Пирелли с Софией что-то есть, однако сейчас, увидев эту женщину, сильно засомневался в успехе друга. Он захватил в горсть соленых орешков, раскачиваясь на табурете.

— «Учительница, шлюха и девственница…» — Джиганте прищурился, пытаясь припомнить дневниковые записи покойного модельера, — «bella mafia…» — так окрестил их Нино Фабио. Или там было «красавица, учительница и шлюха»? Как ты думаешь, которая из них — твоя София?

Пирелли опрокинул в горло виски, швырнул на стойку несколько долларов, чтобы рассчитаться за выпитое, и подхватил свое пальто.