Тогда в машине у них возникло что-то вроде дружеского сообщества, скрепленного общей задачей — найти преступника, который убил сотни людей и намеревался повторить свое злодеяние.

Рассел открыл одну из своих сумок, где лежали ноутбук и фотоаппараты — единственные священные для него вещи, с которыми он не мог расстаться.

Прежде чем приехать домой к Вивьен, они заехали в окружное управление полиции и оставили там рамочку с волосами Митча Спарроу, а потом и на Двадцать девятую улицу, где Рассел забрал из своих чемоданов, оставленных в камере хранения, самое необходимое.

Включив ноутбук, он с удивлением обнаружил, что беспроводная связь работает, и вышел в интернет. Просмотрел свою почту. Ничего особенного. Все как обычно.

«Тайм Уорнер Кейбл» объяснял, почему прекратил обслуживание, какое-то агентство излагало причины, по которым вскоре он получит письмо от адвоката, а Айвен Дженази, приятель, очень хороший фотограф, интересовался, куда он пропал. Единственный, кстати, у кого он не занимал денег.

Что касается остальных писем, их содержание не отличалось разнообразием — отказано в услуге или не возвращен долг. Рассел почувствовал себя неуютно. Ему почудилось, будто, читая эти электронные письма, он вторгся в личную жизнь какого-то незнакомого человека, настолько далек он оказался сейчас от того, кому они адресованы.

Он ушел из почтовой программы в «Ворд», открыл новый документ, подумал немного и решил сохранить его под названием «Вивьен». И принялся записывать отдельные соображения, которые появились у него, когда эта история еще только началась.

Он словно завязывал узелок на платочке своей памяти всякий раз, когда те или иные события приводили к каким-то интересным мыслям. Он писал легко и непринужденно, словно между мозгом, пальцами и клавиатурой компьютера имелась самая непосредственная связь. Он даже не мог бы точно сказать, как это происходило — нравилось ли ему писать или только увлекали события, которые описывал. Впрочем, это и не имело значения, так или иначе все выливалось в черные строки на светлом экране. Ему доставляло удовольствие легко и свободно излагать свою мысль.

Когда он написал почти две страницы, его отвлек голос Вивьен:

— Теперь твоя очередь, если хочешь.

Он повернулся к ней. В легком спортивном костюме, в домашних тапочках на босу ногу, она источала аромат свежести и олицетворяла само простодушие. Рассел помнил, как она ответила на нападение человека, который был втрое крупнее нее, и как обезвредила его. Видел, как она держала под прицелом двух других бандитов. Видел, как обращалась с этими оторопелыми типами, словно с тряпками.