— Она была классная. Я ее еще совсем маленькой помню. Чего вы прицепились? Я уж раз десять всем объяснял. Это вам надо на вопросы отвечать. Моя сестра вам доверяла.

В кармане Когана начинает вибрировать телефон. Отчасти по врачебной привычке, а отчасти чтобы отвлечь Джима, пока тот не взлетел к потолку окончательно, Тед вытаскивает раскладушку и смотрит на дисплей. Номер местный, и незнакомый.

— Извини, — говорит Коган и сует телефон обратно в карман.

— Ничего, — отвечает Джим, не вполне понимая, за что этот доктор извиняется. Наверное, за то, что задает дурацкие вопросы. Не за то же, что посмотрел на телефон посреди разговора?

— Вся эта ситуация жуткая меня просто до ручки довела, — продолжает Джим. — И конца не видно. Я все думаю, если бы ее предки не нашли тот проклятый дневник, ничего бы и не было. Отец у нее просто гад! Он всегда был мерзким типом. Неужели трудно было поинтересоваться, она-то чего хочет? Или на это всем как раз наплевать?

— Я знаю, чего она хотела.

Гвен и Джим смотрят на Когана.

— Чего? — спрашивает Гвен.

— Она хотела, чтобы воспоминания оставались ее собственностью. И чтобы никто их у нее не забрал.

— Откуда это известно? — спрашивает Гвен.

— Мужская интуиция.

— И что, есть на свете такой зверь?

— Обычно нет. Но теперь придумали специальные таблетки для интуиции.

Гвен улыбается:

— Усилитель интуиции?

— Вот-вот.

Беседа явно сползает в сторону флирта, но тут Гвен замечает, что Джим глубоко задумался. И, судя по растерянному выражению лица, выводы ему не нравятся. У него от них прямо изжога.

— Что случилось, Джим? — спрашивает она.

— Ничего. Просто я как-то никогда об этом не думал. Мне почему-то всегда казалось, что ей хочется все забыть.

— Люди пишут дневник не для того, чтобы забыть.