— Будем надеяться, старушка сохранила ходовые качества, — пробормотал Кэдмон, беря весла и начиная грести к островку.

Макфарлейн ничего не ответил, устремив немигающий взор на высокий крест из известняка, стоящий часовым посреди маленького острова.

В течение нескольких минут единственными звуками были скрипы и стоны деревянных весел, равномерно вспарывающих холодную воду, да редкие крики гнездящихся на пруду лебедей. Дождь прекратился, и над поверхностью висели извивающиеся щупальца белого тумана, облепившего пруд покрывалом.

Как только нос лодки уткнулся в островок, Макфарлейн выбрался из лодки и торопливо зашлепал по воде, доходящей до щиколоток и ласкающей заросший травой берег. Не скрывая своего нетерпения, он жестом приказал Кэдмону привязать лодку к прибрежным кустам. Через мгновение рядом причалила лодка с Эди и верзилой. Затем все четверо направились к кресту.

Прекрасно сознавая, что у него осталось всего восемнадцать минут, Кэдмон ощупал источенный временем камень. Если указание было высечено на кресте, боги дождя и зефиры ветра давно позаботились о том, чтобы его стереть.

Не теряя надежды, он обошел вокруг креста, при этом его правый сапог наткнулся на твердую неподатливую поверхность. Охваченный любопытством, Кэдмон присел на корточки и раздвинул пожухлую траву.

— Что вы делаете? — прошипел Макфарлейн, подходя к нему.

— Тут в земле что-то есть. Кажется, это… да, это какая-то плита. У вас есть носовой платок или какая-нибудь тряпка? Мне нужно вытереть поверхность.

Макфарлейн подал знак верзиле, без слов приказывая ему снять с головы черную вязаную шапочку.

Взяв шапочку, Кэдмон принялся усиленно оттирать бронзовую плиту размером десять на десять дюймов, за долгие годы собравшую на своей поверхности толстый слой грязи. Работая, он заметил, как на него упала чья-то тень, и, подняв глаза, увидел склонившуюся Эди. У нее на лице была написана тревога. Как и он сам, она понимала, что ее жизнь по-прежнему висит на волоске, что на этой бронзовой плите в этом странном месте написано, жить ей или умереть. Страх — мощный катализатор, Кэдмон с удвоенной силой принялся оттирать плиту.

Потребовалось несколько минут сосредоточенной работы, чтобы открыть одну-единственную строчку латинского текста.

Глядя на плиту, он ощутил, как под воздействием этой строки у него судорожно заколотилось сердце, и, становясь похожим на человека, который только что увидел мелькнувшее привидение, прошептал, словно волшебное заклинание:

— Hic amicitur archa cedris.

— Что это означает? — нетерпеливо спросил Макфарлейн, отталкивая его, чтобы самому осмотреть плиту.