Кайе, стоявший по другую сторону стола, подтвердил некоторые мои догадки.

— Это муж Беатрис, Ив Виньо, с их дочерью Од. Вы, вероятно, знаете, что Од после смерти матери сменила фамилию Виньо на де Клерваль — думаю, из фанатичной преданности, а может быть, потому, что ценила дар своей матери и хотела позаимствовать частицу ее славы. Она слишком гордилась своей матерью.

Он перешел к торцу обеденного стола и остановился, любуясь керамической уткой, утыканной потухшими свечами, стоявшей на ажурном жестяном ящичке. Мы с Мэри обернулись к третьему полотну Беатрис де Клерваль, изображавшему пруд в парке. Ветер сморщил поверхность воды, исказил отражения склонившихся над прудом деревьев. Умело написанный вид освещали садовые цветы на берегу пруда и птицы на воде, среди них поднявший крылья для взлета лебедь. Потрясающая работа: во всяком случае на мой взгляд, передача воды могла сравниться с шедеврами Моне. Что может заставить столь одаренного человека отказаться от живописи? Лебедь, написанный быстрыми мазками, был сутью полета, внезапного свободного движения. Мэри заговорила:

— Она, должно быть, много наблюдала за лебедями.

— Он совсем живой, — согласился я. И обернулся к Кайе, наблюдавшему за нами, опершись на спинку стула. — Вы не знаете, где это было написано?

— Од, когда упрашивала продать, говорила, что это Буа-де-Болонь, недалеко от их дома в Пасси. Ее мать написала этот вид в июне 1880-го, как раз перед тем, как перестала писать. Она назвала картину «Последний лебедь». Во всяком случае так обозначено на обороте. Превосходно, не правда ли? Генри готов был на убийство, лишь бы вернуть ее Од. Он трижды писал мне об этом, когда она умирала. Третье письмо было сердитым, по стандартам Генри.

Он махнул рукой, словно все эти эмоции уже были смыты временем.

— Думаю, это последняя работа Беатрис де Клерваль, хотя доказать этого не могу. Но это объяснило бы название: «Последний лебедь» и тот факт, что мне не удалось найти ни одной ее работы с более поздними датами. Генри, конечно, считает последней свою картину «Похищение лебедя». Он очень странно к ней относится. Правда, той картины не было на первой выставке ее работ в 1984 году в парижском музее Мантенон. Вы знаете о той выставке? Я одолжил для нее этот большой холст. В конце концов это не важно, — добавил он, медленно склоняясь к спинке стула, на который опирался обеими руками. — Это превосходное полотно, одно из лучших в моем собрании. Оно останется здесь до моей смерти.

Он не сказал, куда оно попадет после, а я не стал спрашивать. Вместо этого я указал на карандашную зарисовку.