Она фыркнула. Так же однозначно. Будто я брякнул очень непристойный, но и очень смешной анекдот. То ли возмутиться, то ли рассмеяться – и то, и другое одновременно.

«Ты мне веришь?» Она верит. Я… тоже верю. Кажется, верю. Пока она возилась с кофе, я возился с браслеткой на ноге – пора-пора раскольцовываться. И так, и сяк, не-ет уж, и без ножовки обойдусь – я не Гарри Гудини, но, сосредоточившись, избавлюсь. И-и-ия-и-их-хь! Черт, а больно!

Зато когда Марси вошла с подносом, я паинькой лежал под одеялом, без браслетки.

– В постель? – она полупротянула поднос.

А я не нашел достаточно энергичного англоязычного эквивалента известной русской приговорке, молча кивнул. Луч солнца ударил в поднос, и отразился-блеснул медью – по стрижке Марси. «Мы всех наших слушаем».

Ни я, ни Марси по какому-то наитию не касались происшествий в отеле – клиент должен созреть. Клиент созрел. Клиент – я. Она ведь не знает, с чего вдруг вздумалось Боярову голяком побегать-попрыгать по коридорным просторам отеля. Кивнула, что верит, но не наступила ли пора подробностей?

– Ты уверена, что твой Тэрри не повесил тебе «хвост»?

– С чего ты взял, Алекс?

– С того!

И я вкратце, весьма вкратце посвятил мисс Арчдейл…

Она выслушала. Выдержала паузу. И задала вопрос… Все- таки она действительно «специалист по вопросу»! Задала она его само собой разумеющимся тоном:

– А не стоит ли тебе позвонить на Федерал-плаза, Алекс?

Хороший вопрос! Беготня от ФБР по автонекрополю, «чапаевский» заплыв куда подальше от того же ФБР, три трупа агентов вышепоименованного ФБР в номере 1703 – и: але! это ФБР? а это Боярофф вам в трубочку голову морочит! не нужен ли?

– Почему ты решил, что трое в твоем номере – от ФБР?

Тоже хороший вопрос! А кто?!

Она снова выдержала паузу – достаточную для самой долгодоходчивой жирафы. До меня, до жирафы, дошло, но вслух никак не произносилось – я только глубокомысленно качнул головой на манер колодезного журавля, на манер жирафы чертовой!

– Джи-мэны ТАК не действуют. Это ИХ страна. Это НАША страна. Это не почерк федеральных агентов.

Чей почерк, мне стало ясно. Сразу и вдруг. И – мгновенно полегчало. Но в следующее мгновение – придавило новой тяжестью. Что же тогда получается? Получается: Бояров – большая-пребольшая умница, Бояров выстроил цельную и безукоризненную пирамиду из умозаключений. Но! С точностью до наоборот. Вроде бы как включаешь хоккей, а комментатор молчит, и ты почему-то решаешь, что «синие» – твои, даже ревешь от восторга, когда они, «синие», на первых минутах шайбу забрасывают, комментатор по-прежнему молчит, но ты по гробовой реакции трибун осознаешь: зря взревел – твои как раз «белые»…