— Господи. — Из груди девушки вырвалось короткое рыдание, Перкинс сморщился, но даже не оглянулся на нее.

— А что потом? А? Вудлаун послал к вам эту девочку, Нэнси Кинсед, чтобы забрать снимки, а она испугалась, вовлекла в дело ФБР. Тут-то ты и запаниковала, верно? Ты запаниковала, и твой напарник убил девушку, потому что она была тут ни при чем, не то что Вудлаун, ни в чем не виновата, она могла выступить с показаниями против вас. — Перкинс дышал тяжело, отрывисто, точно карабкался в гору. Это и впрямь давалось нелегко, связать все концы с концами, и что-то все время мешало, не ложилось в мозаику, детали самую малость непригнаны. — А потом ты решила подставить меня, меня и Заха, ты отослала в коттедж нас обоих. Позвонила в полицию, пока я там возился, и сказала, что слышала вопли. — Оливер обеими руками сжимал лоб. Полно всякой чуши. Детали не совпадают, не подходят друг к другу. Не удается собрать. Растерянно поднял глаза на Тиффани.

— Твой любовник? — медленно продолжал он. — Этот твой напарник. Это все объясняет. Он — твой любовник, и ты делаешь все, что он велит. После всего твоего мистического феминистического дерьма ты просто исполняешь что тебе велено, ты подставила зад Вудлауну, и впуталась в убийство, и теперь тебе плевать, кого за это поджарят, лишь бы твой голубчик вышел из передряги живым и невредимым. Тебе все равно… — Оливер вновь запнулся. Что-то не сходится. Дыхание рвется из груди со свистом, точно пар из чайника. Он снова растерянно поглядел на девушку.

Тиффани не возражала. Налила доверху заварочный чайник, всхлипнула, втянула в себя слезы. Отвернулась, поставила чайник на плиту. Вновь занялась подносом. Дрожь пробежала по ее телу. Один только раз тыльной стороной руки вытерла щеки. Решительным жестом приподняла поднос.

— Ладно, — объявила она, — а теперь пошли пить чай. — Девушка распрямилась и поглядела ему в глаза. — Ты не посмеешь устроить мне сцену. Только попробуй, и я все выложу бабушке. И как вышло у нас с тобой в ту ночь, и про эту девушку в коттедже. Я все расскажу. Может быть, это ее убьет, Олли, но я это сделаю, клянусь. — Их взгляды вновь встретились на мгновение. — Пошли пить чай, — повторила Тиффани. Двинулась грудью на него. Перкинс еще преграждал ей путь, просто стоял на дороге, но тут же опустил глаза, отступил в сторону. Тиффани выплыла из кухни с серебряным подносом, направилась в гостиную.

Они пили чай вместе с бабушкой, рассевшись вокруг белого мраморного столика, в бледном отсвете старого торшера, в вечерних тенях. Каждому досталось кресло на львиных лапах, с изогнутыми подлокотниками и старой шелковой обивкой. Тиффани пристроилась на самом краешке, руководя церемонией, разливая по чашкам золотистую заварку — бабушке, Оливеру, напоследок себе. Она успела разогреть фермерские бисквиты, положила по одному на тарелочку. Передала сотрапезникам их чашки, взяла свою и откинулась на спинку кресла, избегая встречаться взглядом с Перкинсом. Тонкие дрожащие пальцы старухи деликатно окунули биеквитик в чай. Тиффани отхлебнула глоток обжигающего напитка и уставилась прямо перед собой. Перкинс сжал в руках блюдце и смерил Тиффани убийственным взглядом, будто Король Чума.