На улице никого не было. Никто ее не ждал. Она оказалась в одиночестве под рассеянным светом редких фонарей, мутно-оранжевые отблески которого лежали на асфальте и на машинах. Вокруг стояла абсолютная тишина, не нарушаемая ни звуками телевизора, ни детскими криками, ни лаем собак.

Одри машинально сделала несколько шагов вперед — клак, клак… — напрасно ища глазами «мини».

Ей показалось или она в самом деле услышала какой-то шум?..

Жос? Неужели он приехал сюда, на ночь глядя?.. Да, это и он мог быть. Когда он приезжал забирать Давида, то обычно стоял на том самом месте, где она незадолго перед тем увидела мужской силуэт. И силуэт действительно напоминал Жоса — худой человек в длинном плаще…

Она всматривалась в темноту. Кто угодно мог прятаться за любым из автомобилей…

Испытывая все более ощутимый страх, она достала из сумочки мобильник и выбрала номер из справочника, одновременно отступая к двери, — оставаться посреди парковки означало превратить себя в удобную мишень. Гудок, другой, третий… Она прислушалась, не зазвонит ли где-то поблизости другой мобильник. Хотя Жос мог и отключить звуковой сигнал… Или Жоса вообще здесь не было, а сама она была близка к помешательству.

Но кто был человек, который совсем недавно стоял здесь, глядя на ее окна?

Внезапно в трубке раздался голос ее злейшего врага. Она тут же отсоединилась. Потом решила перезвонить бывшему мужу на городской телефон — надо все-таки узнать, дома он или нет.

— Алло?

Судя по голосу, это была совсем юная девушка. Одри вздрогнула от неожиданности. Так у него тоже свидание?.. С какой-то девицей? Когда сын дома?!

На секунду ее охватила безумная надежда: связаться с адвокатом, вызвать проверяющих из органов опеки — пусть увидят, что этот мерзавец водит девиц к себе домой… «Ваша честь, я прошу вернуть опеку мне!»

— Могу я поговорить с Жосленом? — ледяным тоном спросила Одри.

— Его нет… Ему что-нибудь передать?

— Простите, с кем я говорю?

— Я бебиситтер…

Одри почувствовала разочарование (стало быть, это не девушка Жоса) и новый приступ тревоги: если его нет дома, значит, он может быть здесь, на парковке!

— Я мать Давида. Он уже спит или я могу с ним поговорить?

Прошло несколько секунд, и в трубке послышался голос сына:

— Привет, мам! Все в порядке? Ничего не случилось?

Одри улыбнулась, одновременно пытаясь сдержать слезы, подступающие к глазам. Она звонила Давиду каждый вечер, около семи. Разговор обычно занимал всего несколько минут, но она постоянно поддерживала эту связь, необходимую как ему, так и ей.