— Нет-нет, радость моя, все хорошо, — сказала она наигранно-бодрым тоном. — Я просто хотела поговорить с папой.

Некоторое время Давид молчал — он знал, что родители говорят друг с другом только в том случае, если хотят в чем-то друг друга обвинить.

— Он ушел…

— Давно?

— Ну, где-то около семи… За ним заехал его приятель с работы. Кажется, они собирались в кино…

— А ты его видел, этого приятеля?

Снова недолгое молчание.

— Да нет, только его машину — он посигналил снизу.

— Ладно, дорогой, это неважно. Я тебе завтра позвоню.

Она заметила, что сын воспринял окончание разговора с облегчением. Давид предпочитал держаться как можно дальше от конфликтов между родителями.

— Как твоя бебиситтер, хорошенькая?

— О, суперская! Ее зовут Сапфир. Необычное имя, да?

Они поболтали еще с минуту, и Одри попрощалась с сыном. Мельком взглянув на время на мобильнике, она убедилась, что Ле Гаррек опаздывает уже на целых пятнадцать минут.

В конце концов, она могла ошибиться. Может быть, тот человек смотрел совсем не на ее окна. Ведь не одно только ее окно выходит на парковку, так?

Справа от нее послышался шум мотора, и из-за угла дома выехал автомобиль. Через пару секунд черно-белый «мини» оказался на парковке, и Ле Гаррек, опустив водительское стекло, покаянным тоном произнес:

— Я как раз собирался вам звонить. Если бы я знал, что вы будете ждать внизу, то, конечно, позвонил бы еще раньше! Извините.

Он вышел из машины, чтобы открыть перед ней дверь.

— Все в порядке? — спросил Ле Гаррек, когда Одри приблизилась. — У вас такой вид…

— Нет, все хорошо… просто я слегка продрогла…

Ее голос звучал неуверенно, однако она решила ничего не рассказывать Ле Гарреку. Она позволила себя обнять, и приятный горьковатый аромат его явно дорогого одеколона немного ее успокоил. Она знала этот запах — герленовский «Абиг Руж».