Убийцы есть убийцы; то, что они творят, непростительно, но и они по-своему несчастны. Несчастны в своем гневе. Они убивают не от радости, скорее, это крик души. Крик о совратившем отце, об истязавшей матери, о брате, который тушил о них сигареты. Сначала они беспомощны, потом несут смерть. Вы ловите их и прячете за решетку или в сумасшедший дом потому, что так надо, но никакого удовольствия от сделанной работы не испытываете.

— Пожалуйста, продолжайте, — попросил Алан, теперь уже ласково.

— Ангел сказал, что наконец понял, в чем истина, что Господь возложил на него другую миссию и что он согрешил, думая о своей святости и сравнивая свои муки со страданиями Христа. Его долг, теперь он знал, не исцелять, а мстить. — Кабрера неловко заерзал на стуле. — Страшно было смотреть ему в глаза, когда он произносил эти слова. В них были только гнев и ужас. Разве у человека, отмеченного Богом, бывают такие глаза? Однако кто я такой, чтобы его осуждать? — Кабрера вздохнул. — Хуан сбежал от своих мучителей. Он мечтал о том, как вернется однажды ночью и кровью отомстит им. Он догадался: его и других детей выдали двое, агент ФБР и полицейский. Эти люди, говорил он, самые дурные из всех, ибо они за символами прятали свое истинное лицо.

У моего друга был план, рассчитанный на долгие годы, и он попросил меня помочь. Нельзя было допустить, чтобы он попался, пока не завершит свою миссию. Бог открыл Хуану, что он должен отомстить не только за собственные страдания. Моему другу требовалось, чтобы я стал им в ваших глазах. Я согласился.

— Сэр, — спросил Алан, — вы знаете, где найти Хуана?

Он кивнул:

— Конечно. Только вам не скажу.

— Почему? — спросил Алан — Поймите, Густаво, не Божью волю он выполнял. Хуан убивал невинных людей. Он разрушил жизнь маленькой девочки. «Не убий», Густаво, так говорит Божья заповедь. А вы убивали ради него. Невинные юноши погибли тогда в здании ФБР, хорошие парни, которые никогда не обижали детей и не превышали полномочий.

Гримаса боли исказила лицо Кабреры.

— Я знаю… да, я это сделал. И я буду молиться Богу о прощении. Но вы должны понять, вы должны! Хуан спас меня! Я не могу его предать. Не могу. Я помогал не теперешнему Хуану — я старался ради светлого маленького ангела.

Слова Кабреры могли бы показаться высокопарными, если бы не его искренность — она вызывала тягостные чувства.

Алан подступал к нему вновь и вновь, заставлял Кабреру потеть и подергивать щекой, однако наталкивался на стену.

Кабрера был спасен от судьбы, которая, пожалуй, гораздо хуже смерти. Хуан помог ему избежать не только тюремного заключения, но и отчаяния. Жизнь Кабреры была отчасти разрушена злом, которое ему причинили, но вера по-прежнему обещала спасение. Эту веру открыл для него Хуан.