Если не считать ран и крови, лежащая на полу тоннеля Виктория сохранила очарование эльфа, показывая тем самым, что ее душа никак не соответствовала красоте материальной оболочки.

— Не смотри, — посоветовал я Тимоти.

— Я видел и похуже.

— Все равно, не смотри, — настаивал я. — Пройди чуть дальше. Я тебя догоню через минуту.

Тошнота ушла. Ее вызывали отнюдь не пульсирующие вспышки в стенах. Причиной служило осознание того, что мне предстояло с ней сделать, если бы обманом я сумел завоевать ее доверие.

Я лишь вернул ей должок, и, пусть выглядела она такой юной, я не мог сказать, что умерла она преждевременно. Однако смерть всегда первая и единственная, даже если она может быть чем-то еще, скажем, восстановлением справедливости.

Несмотря на то, кем она стала и что сделала, когда-то давно Виктория была совсем другой, грешившей, конечно, но помнившей о возможном наказании. Из уважения к хорошей девушке, какой она тогда была, мне хотелось прикрыть ее одеялом, чтобы не оставлять в непристойности смерти.

Мой пиджак укрыл бы ей только голову и торс, а это могло восприниматься как насмешка.

Ее пистолет калибра 9 мм лежал на полу. Поскольку запас патронов все уменьшался, я поднял его. Вытащил обойму… и обнаружил, что она пуста. Не было патрона и в стволе.

Израсходовав все патроны до встречи с нами, она не представляла непосредственной угрозы ни для меня, ни для Тимоти.

Я вернул обойму на место и положил пистолет рядом с ней.

Что-либо изменить не представлялось возможным. Случившееся — единственное, что могло случиться. Тем не менее этот момент очень уж далеко отстоял от лучшего в моей жизни.

Я повернулся к ней спиной и добавил недостающие патроны в магазин «беретты».

Когда присоединился к Тимоти, спросил:

— Все хорошо?

— Нет. Последний раз мне было хорошо до того, как меня застрелили.

Я положил руку ему на плечо.

— Ты говорил, что никто не может попасть из настоящего в прошлое и повлиять на случившееся там, чтобы сделать настоящее, каким оно есть.

— Они уверяли меня, что так говорил Тесла, и вроде бы это правда.

— Твой отец перенес тебя из 1925 года, забрав за несколько минут до того, как случайно тебя застрелил, но твое мертвое тело по-прежнему лежало на лужайке, рядом с телом твоей матери и лошадью.