Я уже описывала, как это может быть: если вас не существует, это не значит, что вообще никого не существует. Напротив, значимые для вас фигуры близких очень даже существуют и обладают большой силой. Они существуют настолько явственно, что вы путаетесь и всё чаще становитесь ими: вы думаете их мыслями, говорите их словами, чувствуете их чувствами. Вам так отлично известны их чувства только потому, что это ваши собственные субличности, не реальные люди. Но вы не замечаете разницы. Вы совершенно уверены в их существовании, но сомневаетесь в своем. Собственно, вы просто не видите, куда в этой истории можно воткнуть себя. Вы не находите у себя ни одного отчетливого качества, вы напоминаете себе медузу или привидение — а крепкая кладка текущей ситуации отлично держится и без этого. Взаимодействия значимых фигур совершенно достаточно, чтобы описать все, что происходит в вашей ситуации. Эти фигуры — тяжелые ребристые кирпичи в стене вашей реальности. Студенистая субстанция вашего «я» там совершенно ни к чему. Это и хорошо: если бы вы на что-то претендовали, каждая из этих фигур врезала бы вам со всей силы. Причем защищаться вам заранее запрещено.

Ну, чтобы не быть голословной, приведу пример. Представьте, что голос вашей совести агрессивен по отношению к вашему эго. Совесть подсказывает вам, что вы — мерзкое ничтожество, потому что не слушаете её голоса. Но вы не можете слышать, как она называет вас мерзким ничтожеством. Это ситуация double bind.

Предположение Бейтсона о влиянии double bind заключается в том, что шизофреник имеет приобретённый с детства паттерн, запрещающий распознавать и категоризировать разноуровневые коммуникативные сигналы, то есть выходить на метауровень.

double bind: «Если ты скажешь, что эта палка реальна, я ударю тебя. Если ты скажешь, что эта палка нереальна, я тоже ударю тебя. Если ты ничего не скажешь, я тоже ударю тебя».

Слабая «эго-функция», согласно этой гипотезе, соответствует процессу определения модальностей как во внутренней, так и во внешней коммуникации.

Если вам неясно, шутит человек или говорит серьезно, значит вы не можете определить модальность. Скорее всего, однии коммуникативные сигналы говорят вам о том что он говорит серьезно, а другие сигналы — что он шутит. Невербальные сигналы обычно имеют приоритет над вербальными — если смысл слов серьезен, а человек смеется, он скорее всего шутит — его мимика, интонации — это коммуникативный сигнал более высокого уровня, чем смысл его слов, потому что, как говорит Бейтсон, слова появились совсем недавно, и еще мало что серьезного значат, по сравнению с теми системами коммуникации, которыми мы пользовались несколько предыдущих миллионов лет. Если вы распознали сигналы разных уровней, и выделили те, что имеют более высокий приоритет (смех в нашем случае), то вы вышли на метауровень данной коммуникации — это — шутка.