– Что? Что ты сказал? – Литвак даже спустился на две ступеньки. – Не сгорел? А говорили, сгорел. Дотла.
– Нет, не сгорел. Успели потушить. Он сейчас в городской судмедэкспертизе. И жена там.
Литвак постоял немного, поднялся на ступеньку, снова спустился.
– Сгорел – не сгорел, мне лично по барабану, – сказал он. – У нас с тобой другие проблемы. В том смысле, что общие. Но только ты их можешь для себя решить. Не ухудшай свое положение. Береги себя! – и хлопнул за собой железной дверью.
Когда Мышкин отодрал от себя последний обрывок скотча, зазвонил мобильник.
– Тебе еще чего надо? – устало спросил он у Клементьевой. – Дашь мне когда-нибудь покой?
– Дмитрий Евграфович. Не сердитесь, но очень важно, – по голосу Мышкин определил: уже выпила, но не больше двух рюмок.
– Что?
– Только не сердитесь… очень важно. Валерий Васильевич хочет с вами поговорить.
– Какой еще Васильевич? Не припомню такого.
– Туманов, родственник.
– Мне не о чем с ним разговаривать! – отрубил Мышкин. – Все, я пошел гулять!
– Правда, очень важно, – торопливо повторила Большая Берта. – Ну, пожалуйста! Ну… ради меня, Дмитрий Евграфович! У меня через девять месяцев день рождения. Пусть это будет мне подарок. Готова досрочно принять.
– Смотри, чтобы через девять месяцев акушеры от тебя ничего не приняли! – проворчал Мышкин. – Ладно, твоя взяла. Все вы бабы такие: на измор хороших людей берете. Запиши его мобильник. Будет возможность, позвоню.
– Поскорее бы, – попросила Клементьева. – Валерий Васильевич здесь только в командировках. Сам он в Вене живет. Почти постоянно.
– Ишь ты! В Вене!.. Ладно, скоро я там сам буду, в Вене. Может, и встретимся.
– А пораньше? Ну Димочка, миленький! Ну – ради меня!..
– Он рядом с тобой?
– Дать трубку? – обрадовалась Большая Берта.
– Ни в коем случае! Ты мне уже один подарок сегодня сделала. Моя очередь… Спроси., когда уезжает в Вену?
– Дней через пять. Квартиру на тетку оформит и уедет.
– Что-нибудь придумаем, – пообещал Мышкин.– Тебе еще чего надо? – устало спросил он у Клементьевой. – Дашь мне когда-нибудь покой?
– Дмитрий Евграфович. Не сердитесь, но очень важно, – по голосу Мышкин определил: уже выпила, но не больше двух рюмок.
– Что?
– Только не сердитесь… очень важно. Валерий Васильевич хочет с вами поговорить.
– Какой еще Васильевич? Не припомню такого.
– Туманов, родственник.
– Мне не о чем с ним разговаривать! – отрубил Мышкин. – Все, я пошел гулять!
– Правда, очень важно, – торопливо повторила Большая Берта. – Ну, пожалуйста! Ну… ради меня, Дмитрий Евграфович! У меня через девять месяцев день рождения. Пусть это будет мне подарок. Готова досрочно принять.