– Все равно должна быть зацепка, – заявил он с еще большей уверенностью. – Не по этому, моему, делу, так по другому. Они создали систему. А в любой системе. Даже в сверхнадежной, всегда есть слабое звено. Всегда! По-другому не бывает. Не будете опровергать?
Мышкин махнул рукой.
– Пустое… – повторил он. – Хотя… – Дмитрий Евграфович поколебался, потом совершил огромное усилие над собственной волей и чувством самосохранения. – У вас есть выходы на Интерпол?
– Когда надо? Сроки? – быстро спросил Туманов.
– Когда, когда… – проворчал Мышкин. – Остановитесь, господин Торопыга. И послушайте меня сначала. Вот что я вас сейчас расскажу… Такое звено есть. Черт с вами, попробую рискнуть головой. Одна надежда, что Татьяна в вас не ошиблась. Представляете! – диковато хохотнул Мышкин. –
27. Огурец зомби
27. Огурец зомби
Туманов слушал, ни разу не перебив. Только черкнул что-то на карточке, когда Мышкин дошел до обвинения в убийстве, и покачал головой, выслушав про удар битой.
– Вы удивительный человек, Дмитрий Евграфович, – сказал он.
– Что вы имеете в виду?
– Я знаю только двух или трех человек, способных выдержать то, что выпало вам, и не сойти с ума. И то – мои коллеги, профессиональные диверсанты.
Мышкин зябко передернул плечами.
– Это всё, что вы можете сказать?
– Не всё. Относительно девушки… – помедлил Туманов. – То, что я скажу, не надо принимать сразу. Совсем не значит, что так на самом деле и есть, как я полагаю. Но моя версия тоже имеет право на существование. Согласны?
– Да.
– Налить? – Туманов поднял бутылку с метаксой. – Не отказывайтесь. По-моему, не хуже валерьянки.
Мышкин подумал.
– Хуже, но все равно хорошо. Давайте.
– Есть хотите? Не стесняйтесь. Пожалуйста, будьте проще. Хотя бы для экономии времени.