Он развернулся и зашагал прочь вместе с Армстедом. Поколебавшись, я позвал Босха. Помахал ему рукой. Детектив сказал что-то агенту и вернулся ко мне.

— Только быстрее! — нетерпеливо бросил он. — У меня нет времени.

— Дело вот в чем, — пробормотал я. — Думаю, он хотел изобразить, будто я сам прыгнул вниз.

Босх покачал головой.

— Самоубийство? Кто этому поверит? Вы ведете процесс десятилетия. Вы горячая новость. Вы на телевидении. У вас есть дочь. На это никто не купится.

Я кивнул.

— Купится.

Он помолчал, ожидая объяснений.

— Я лечусь от наркотической зависимости, Босх. Вы знаете, что это такое?

— Почему вы мне не сообщили?

— Все подумают, что я не выдержал стресса крупного процесса, шумихи и снова взялся за старое. Или понял, что не выдержу, и прыгнул с обрыва. Подобное случается часто, Босх. Как говорится, сорвался. И я думаю…

— Что?

Я указал на стоявшего невдалеке присяжного номер семь.

— Полагаю, что он или тот, кто его нанял, хорошо меня знает. Они копались в моем прошлом. Выяснили про зависимость, лечение и подругу Лейни. И составили надежный план, как избавиться от меня, не привлекая особого внимания. Если бы они просто застрелили еще одного адвоката, полиция спустила бы на них всех собак. А так это могло сойти за самоубийство.

— Да, но зачем им от вас избавляться?

— Наверное, считают, что я очень много знаю.

— А на самом деле?

Я не успел ответить, потому что с противоположного конца площадки заорал Максуини:

— Эй, вы там, с адвокатом! Я готов на сделку. Я сдам вам больших людей! Мы договоримся!

Босх подождал, не последует ли продолжение, но Максуини замолчал.