Ничего удивительного в том, что Сойер ничего не помнил. Заявляет, что ничего не помнит.

Однако то, что Элла узнала о Хоткемпе, Ригби и Крисе, заставило ее пересмотреть свое мнение о докторе. Может, его действительно накачали наркотиками и похитили. Но зачем? И было ли совпадением то, что через день после смерти его жены и дочери был похищен Лачлан? Ведь при таких обстоятельствах смерть семьи выглядела как мотив преступления.

Элла вошла в подъезд, в котором жил Хоткемп, и стала подниматься по ступенькам. Дальнейшая разработка версии с Сойером могла оказаться напрасной тратой времени. Если здесь все пройдет как запланировано, Сойера можно будет оставить в покое.

В квартире Хоткемпа горел свет: Элла заметила его в дверной глазок. Она постучала. Когда свет в дверном глазке исчез, Элла, глядя в него, улыбнулась, но дверь так и не открыли.

– Я знаю, что происходит, – произнесла Элла.

В глазке опять появился свет. Элла представила, как Хоткемп отпрянул и встал у дверного косяка, прислушиваясь.

– Я слышала, как ссорились Ригби и Крис. Они упоминали вас. Крис сказал мне, что есть вещи страшнее смерти.

Из квартиры не было слышно ни звука.

Элла понизила голос:

– Я знаю, что у них есть против вас.

Никакого ответа.

– Пять минут, – продолжала она. – Вы, без сомнения, уделите мне пять минут. Я не собираюсь делать из вас свидетеля, я не буду вести расследование дальше, чем мне понадобится, чтобы найти ребенка. Это все, чего я хочу.

Наконец он заговорил:

– Вы точно не будете продолжать расследование?

– Да.

– Но вы не единственный коп в полиции. А как насчет ваших начальников?

– Они узнают только то, что я им скажу, – заверил Элла, – Послушайте, никто не знает, что я здесь. Никто не знает, что я этим занимаюсь.

– Продавец цветов знает.

– Он не знает о Ригби и о том, как это все связано с Крисом Филипсом. – Эллу бил озноб. На площадке действительно было холодно. – Пять минут, и я ухожу.