Но триады были непреклонны: им нужен
Шау Син составил вечером базовую схему на компьютере, потом испробовал наугад. Некоторые полицейские факсы трудно прошибить, и аппараты многих международных корпораций были недоступны. Он снова принялся за работу. Всю неделю, пока бушевали страсти вокруг башни, он сидел, глядя на экран компьютера, но в итоге добился своего и после еще одной долгой недели проб и ошибок записал программу на дискеты.
— Ты уверен, что это сработает?
— Это уже работает.
Он опять был в Монг Коке в мрачном офисе того парня. Триадовец рассматривал дискету, словно та упала с Марса.
— Ты уверен?
— Могу держать пари на свою жизнь, — сказал Шау Син и услышал избитый ответ, заранее зная его:
— Ты только что это сделал.
— Отлично!
— Ладно. Есть кое-кто еще, с кем ты должен встретиться и рассказать о том, что сделал.
— Мне заплатят за это еще или это были те тридцать тысяч?
Никогда не помешает спросить.
— Тот парень заплатит тебе.
— Кто он?
Вместо ответа триадовец вытащил шелковый шарф и завязал им глаза Шау Сину.
— Я не знаю. И парень, которому я тебя передам, тоже не знает. И парень, которому он передаст тебя, который не знает меня, тоже не знает. Ты сам увидишь.
Его вывели наружу, провезли по улице, потом высадили из машины, провели вверх по ступенькам, вниз по ступенькам, опять посадили в машину, потом в другую машину и, наконец, в грузовой лифт. По крайней мере, там был запах, как в грузовом лифте. Это могло быть опасно, пугающе опасно, но не сейчас, пока они хотят от него что-то. Он забавлялся, оценивая, как высоко они тащат его вверх по криминальной цепочке, по облакам их одеколонов, начиная с того, что пахло как пот, потом «Сад спайс», потом фальшивый «Шанель», потом «Арамис» и, наконец, что-то экзотическое и чертовски дорого благоухающее. Потом снова грузовой лифт. Затем прохладный воздух, ковры и самый дорогой звук в Гонконге — шорохи и тишина.
Постепенно, пока он стоял все еще с завязанными глазами на коврике, вызывающем изумительные ощущения, он начал понимать, что слышит только тиканье часов где-то в отдалении, может, в углу необъятной комнаты.
— Извините меня, — сказал благовоспитанный голос на кантонском с шанхайским акцентом, и шарф был мягко снят с его глаз. Эскорт исчез.