— Откуда тебе знать, каким я его себе представляю? — огрызнулась я. Мне хотелось, чтобы мой голос прозвучал уверенно, но он дрогнул.

— Я знаю, ты полагаешь, что в один прекрасный день он одумается и целиком и полностью посвятит себя только тебе, — насмешливо проговорил Адер, дав мне понять, насколько ему безразличны мои переживания.

Отказаться от всех остальных… Джонатан уже дал клятву верности одной женщине, но что толку? Пожалуй, он не был верен Евангелине и месяц с того дня, как они обвенчались. Я театрально улыбнулась. Я не собиралась радовать Адера и показывать ему, что он сделал мне больно.

Адер положил ногу на ногу.

— Но тебе не стоит принимать его ветреность близко к сердцу. Он попросту не способен на такую любовь — ни к одной женщине. Он не наделен даром пропускать эмоции через свое сознание и желания. К примеру, он сказал мне, что ему неловко из-за того, что он делает тебя такой несчастной…

Я впилась ногтями одной руки в тыльную сторону ладони другой, но боли не почувствовала.

— …но он не знает, как с этим быть. В то время как для большинства мужчин выход был бы очевиден: либо дай женщине то, чего она жаждет, либо окончательно порви с ней. Но твое общество ему все еще очень нужно, поэтому он не в силах с тобой расстаться. — Адер несколько театрально вздохнул. — Не отчаивайся. Не все потеряно. Может быть, все-таки настанет день, когда он сможет любить только одну женщину, и если тебе сильно повезет, то этой женщиной сможешь стать ты.

А потом Адер расхохотался.

Мне ужасно хотелось отвесить ему пощечину. А еще хотелось наброситься на него и задушить.

— Ты злишься на меня, я это чувствую. — Мой бессильный страх, похоже, забавлял Адера. — А злишься ты на меня за то, что я говорю тебе правду.

— Я злюсь на тебя, — ответила я, — но за то, что ты мне лжешь. Ты просто пытаешься убить мои чувства к Джонатану.

— Мне удалось-таки тебя огорчить, да? Согласен: обычно тебе удается догадаться, когда я лгу — и похоже, моя милая, ты единственная, кому это дано, но на этот раз я тебя не обманываю. Честно говоря, почти жалею о том, что не обманываю. Тогда тебе не было бы так больно, верно?

Это было невыносимо — чтобы Адер меня жалел, одновременно пытаясь настроить против Джонатана. Я устремила взгляд на последнего. Он, увлеченный игрой в фаро, в этот момент глянул поверх карт на «банк». Присутствие Джонатана действовало на меня успокаивающе. Оно словно бы вызывало во мне приятный негромкий резонанс. Но в последнее время я чувствовала исходящую от него меланхолию. Мне казалось, что это грусть, вызванная тем, что он покинул Евангелину и дочь. Если все, что говорил Адер, было правдой, не оттого ли грустил Джонатан, что делал несчастной меня? Впервые в жизни я задумалась о том, что, возможно, препятствием на пути к нашей любви все же был Джонатан, а не я. Разве это не свойственно человеку — быть способным целиком и полностью отдать себя кому-то одному?