Он не слышал или уже не обратил внимания на то, что в зале зажегся свет и тюремщик – настоящий тюремный охранник, из бывших – сказал на сцене:

– Бейлис! На выход!..

И актеры продолжили:

– Дело Бейлиса, спровоцированное в 1911 году в Киеве черной сотней…

Нет, он, конечно, не слышал этого. Он опрометью бросился через фойе к выходу, на ходу сбил с ног стоявшего у двери Плоткина и выбежал на улицу…

Жить! Крови!..

70

Я никогда в жизни не видел ничего подобного. Хотя во ВГИКе мы изучали работу голливудских гримеров, а потом на «Мосфильме», «Ленфильме» и студии имени Горького лучшие мастера пластического грима гримировали для моих фильмов Сергея Филиппова, Донатаса Баниониса, Володю Ивашова, Мишу Кононова и других знаменитых российских актеров. То есть я знаю, что можно сделать с лицом с помощью грима…

Но то, что происходило на моих глазах с лицом и фигурой одного из наших «дружинников», выскочившего из зала, в кино сделать невозможно.

В те считанные секунды, которые он несся по фойе к выходу, его круглое, юное, добродушное лицо натянулось как-то по-волчьи, озверело в самом прямом и жестком смысле этого слова, шея вытянулась, глаза запали, челюсть укрупнилась и выдвинулась вперед… А фигура – нет, это уже был не человек, это был дочеловек, питекантроп, неандерталец, и сила, с которой он буквально смахнул меня со своего пути, тоже была нечеловеческой, – я отлетел в угол, к стене.

– Кто это? – изумленно крикнул мне Ефим Абрамович из другого конца фойе.

– Он!!! – завопил я, вскакивая.

– Кто «он»? – подбежал Гурвич.

– Вампир! За ним! Все за ним! КГБ подослал вампира! Для ритуального убийства на Пасху!..

Но когда мы выскочили на улицу, улица уже была пуста.

71