Когда он возвращается, ворота уже широко распахнуты, Иезавель велит заходить поскорее и закрывает за ним.
— Внутри никого.
Натан указывает на камеру слежения.
— Думаешь, они могут просматривать видео на расстоянии?
— Вряд ли… модель старая, возможно, в их отсутствие за домом следит частное охранное предприятие.
Она подходит ближе.
— Камера не включена, значит, они отлучились всего на пару минут.
«Или на пару часов».
— Они где-то недалеко.
Посыпанная гравием дорожка, ни одной лишней травинки, идеально подстриженные кусты многолетников, — они приближаются к входной двери.
— Не здесь.
Иезавель подталкивает перепуганного служащего.
— Безопаснее зайти сзади.
Обойдя дом, они оказываются в небольшом садике, окруженном изгородью из хвойных растений, которая защищает их от посторонних взглядов. Иезавель не ошиблась. В окне, под которым они стоят, регулярно мигает маленький красный огонек.
— Присмотри за ним, пока я буду заниматься сигнализацией.
Натану достаточно одного взгляда на Фридриха Хабера, чтобы убедиться, что тот ничего не собирается предпринимать. Бедняга дрожит от страха. Вид самозарядного пистолета часто вызывает подобную реакцию у нормальных людей. В мире жестокости, куда Натана погрузила Иезавель, стерта грань между нормальным и ненормальным. Рядом с Сахаром и Тексье Иезавель кажется совершенно обычной девушкой…
«А рядом с этим беднягой?»
Любой на его месте спрашивал бы себя, не сошел ли он с ума, не стал ли жертвой идиотского розыгрыша, как в том фильме Дэвида Финчера, где Майкл Дуглас оказывается вовлечен в зловещую игру без видимых правил…