Тед задумался над вопросом. Он знал несколько восхитительно скверных игр, одну под названием «Сосал-ка», а у другой не было даже названия, он сам с собой играл в нее в Темнице. Нет, они не подойдут — во всяком случае, не сейчас. Завоевать доверие ребенка, всегда говорил Заглот, и тогда можно делать все, что угодно, — правда, может, он сам не знал, о чем говорит. Да и все они. Если б хотя бы половина из того, что рассказывал Сперминатор, соответствовала действительности, он бы уже отсиживал двадцатилетний срок за решеткой. От одной только мысли об этом у Теда снова закружилась голова. Какого черта он возится с мальчишкой, подобранным на катке? Даже сейчас он еще мог остановиться, проводить ребенка до двери и сказать, что это все было ошибкой. «Ну и задница», — сказал бы Полпинты, потому что он всегда так говорил. Но если он остановится сейчас, какое этому можно дать объяснение? «Мальчик сказал, что хочет есть, вот я и отвел его домой и накормил ужином. Он плохо катался на роликах, и я дал ему персональный урок».

Он посмотрел на Алекса, который ждал, когда они будут играть. Мальчик наклонился вперед, его свежие ягодицы слегка напирали на стул, бледные руки лежали на столе, как предложение. Как он может упустить такой подарок судьбы, который запросто свалился ему в руки — или может свалиться в любой момент. Но никто в эти сказки не поверит.

— Мы хотели играть, — напомнил Алекс.

— Да, верно.

Может, вспомнить что-нибудь из детства. Но каждый раз, когда он окунался в черные водовороты прошлого, он начинал тонуть. И у него мутилось сознание. Он попытался сосредоточиться на каком-то безмятежном времени, возможно после ухода отца, на чем-то, что было в салоне красоты. Он скучал, и тетя развлекала его во время перерыва. Может, в «дикого детеныша»? — хотя, пожалуй, не стоит так называть.

— Ладно, — сказал он Алексу. — Когда-нибудь играл в «зверей»?

Алекс поднял свои идеальные брови:

— По-моему, нет. Как в это играть?

Тед наклонился, чтобы быть на уровне Алекса:

— Сначала я изображаю животное. Я рычу или мычу, может быть, хожу, как оно ходит. Потом…

— Потом я должен догадаться, что это за животное, — я знаю эту игру! — Алекс захлопал в ладоши. — Только она называется не «звери», а «дикий детеныш».

— Ты ее знаешь?

— Конечно. Чур, я первый изображаю.

— Конечно, как хочешь.

Может быть, им стоит придумать какую-нибудь систему штрафов. Первый, кто трижды проиграет, будет жертвой.

Но Алекс уже подпрыгивал вверх-вниз и почесывал подмышки. Он что-то бормотал, и у него задралась рубашка.

— Это легко. Шимпанзе.