В Монтроз-стрит переходила Сомерс-стрит. Уинфилд — туда вело меня предчувствие.

— Хорошо, но когда?

Я посмотрел на часы. Половина двенадцатого.

— Дай мне время до полуночи.

— Пожалуйста, будь осторожен. — Она следовала за мной на машине, когда я побрел на восток. — Хочешь, я пойду с тобой?

Сегодня мы с ней ощущали себя одной командой, но я отрицательно покачал головой. Я чувствовал, что должен сделать это в одиночку. Позднее мне пришло в голову, что идущая по улице респектабельная пара будет менее заметна, чем рыскающий по округе одинокий мужчина, но в тот момент я об этом не подумал. Я вообще мало о чем мог думать. Испуганное лицо Алекса колыхалось над кустарником, пока я пытался сосредоточиться на человеке, который его увел.

«Заткнись и делай», — рыкнул тот же голос. Я закрыл глаза, чтобы лучше сфокусироваться, и медленно открыл их, увидев отдаленные дома Фэрчестера. Этот парень наверняка постоянно чувствует себя чужим, так почему он тут живет? Джейн поехала вперед, задние фары исчезли за ближайшим поворотом. Я шагал по Монтроз-стрит, но что я искал? Табличку на двери «ОСТОРОЖНО: ЗЛОЙ ПЕДОФИЛ»?

Я задержался у огромной ели, росшей у кого-то во дворе, на миг потерялся в ее тени. Но потом мои глаза привыкли к темноте, и все-таки шум катка преследовал меня неотступно — если б я только мог прогнать этот грохот роликов. Я потряс головой, чтобы отвязаться от него, но грохот только стал громче. Я поднял глаза и увидел подростка, он ехал на скейтборде по противоположной стороне улицы и смотрел в другую сторону. Он держал в руке полутораметровую металлическую трубу и пользовался ею как лыжной палкой. Это был типичный скейтер в необъятной одежде, модернизированный татуировками и проколотыми ушами. Я понятия не имел, что он делает, — пока он не поднял трубу и не шарахнул со всего размаху прямо по ближайшему почтовому ящику.

Продолговатый металлический ящик свернулся набок, на боку образовалась огромная вмятина. Парень быстро подъехал к следующему ящику и тоже его изуродовал. Чертов панк, подумал я, может быть, сказался мой возраст. Вся ярость, накопленная против педофила, заставила меня броситься через дорогу. Парень только что остановился, восхищаясь плодами своего труда, и я заорал:

— Эй, какого черта ты тут хулиганишь!

Он даже не обернулся, чтобы посмотреть на меня, а просто вскочил на свой скейт и покатил прочь, отталкиваясь трубой. Через секунду он исчезнет, как не было.

Не сознавая, что делаю, я перепрыгнул через бордюр и бросился за ним, как будто до сих пор был в образе крутого парня.