— Она где-то там, на улице. Мы пока не нашли, но скоро найдем. У меня там несколько полицейских из Аспсосского округа, ползают по камням и в траве, ищут.

Кранц пересек мастерскую и остановился у окна, где стоял Хоффманн. Красные и белые флажки на стенах, на полу, в потолке. Их стало больше, чем Гренсу запомнилось с ночи.

— Мне пришлось создать свою систему. Красные — для кровавых пятен, белые — для фрагментов тел. Я еще никогда не видел, чтобы тела разнесло на такие мелкие клочки.

Свен разглядывал два маленьких флажка, пытаясь понять, что же именно они означают. Он даже подошел поближе — он, который всегда избегал знаков смерти.

— У нас есть взрыв и куски погибших. И кое-что, чего я не понимаю.

Свен подошел к флажкам, он не боялся; его даже не замутило. Флажки — это не смерть, в них смерть не видна.

— Человеческая плоть. Тысячи кусков. Боеприпасы такого типа разрывают тело на части. Но — на большие части. И взрыва не дают.

Люди, разорванные на части. Свену оставалось до них всего несколько сантиметров, и они уже не были людьми.

— Так что мы ищем нечто другое. То, что взрывается. То, что разрывает тело в мелкие клочья.

— Например?

— Например, взрывчатку. У меня нет другого объяснения.

Гренс посмотрел на красные и белые флажки, на осколки стекла, на покрывавшую все сажу.

— Взрывчатку. Какую?

Кранц сердито развел руками.

— Тротил. Нитроглицерин. С4. Пластид. Пентил. Октоген. Еще что-нибудь. Гренс, я не знаю. Потому что мы пока еще ищем. А вот что я знаю… так это то, что взрывчатка была очень близко к телам. Может быть, прямо на коже.

Он кивнул на флажки.

— Да… сами видите.

Красные — для кровавых пятен, белые — для частей тел.