— Если вы возбудите дело, Огестам, то знайте: речь не об обычных полицейских. Я сдаю вам полицейского начальника. И еще одного полицейского начальника, повыше рангом. И заместителя министра юстиции.

Огестам посмотрел на зажатые в руке три листа формата А4.

— Но вы утверждаете, что для этого хватит оснований? Я ведь не видел всего.

Камера слежения в Русенбаде: пять человек направляются в некий рабочий кабинет. Запись, на которой пять голосов участвуют в совещании за закрытыми дверями.

Ты не видел всего.

— Хватит.

Эверт Гренс улыбнулся в третий раз.

Огестаму эта улыбка даже показалось естественной, и он чуть улыбнулся в ответ:

— Задержите их. В течение трех дней я проведу слушания в суде о заключении под стражу.

* * *

Он спустился по лестнице безмолвного дома.

Давненько он не ходил пешком. Больная нога ударялась о каменные ступени, но в этот раз он, цепляясь за перила, прошел мимо лифта. За двумя дверями, когда он проходил мимо, послышался торопливый топот по коврикам, возле «глазков» — любопытные глаза: этот, с четвертого этажа, который никогда не ходил по лестнице, решил вдруг спуститься пешком. Первый этаж, внутренняя дверь подъезда; настенные часы как раз начали бить, он насчитал двенадцать ударов.

Свеавэген была почти пустой. Тепло еще держалось; черт, может, лето в этом году и правда будет. Гренс вдохнул, всего один глубокий вдох, потом медленно выдохнул.

Эверт Гренс пригласил к себе в дом другого человека.

Когда этот человек пришел, Эверт Гренс не почувствовал боли в груди и не попросил его уйти.

Он никого не приглашал к себе после той катастрофы. Это было ее место, их общий дом. Гренс вздрогнул от легкого ветерка и пошел на запад вдоль Оденгатан, такой же пустой, такой же теплой. Он снял пиджак, расстегнул ворот рубашки.

Из всех людей он позвал к себе гладко причесанного прокурора, которого терпеть не мог, с кем все последние годы ругался до остервенения.

Это было почти приятно.

Он замедлил шаги возле маленького сосисочного киоска на Оденплан, встал в очередь из бойких подростков, которые отправляли эсэмэски другим бойким подросткам, купил гамбургер и апельсиновый напиток без газа. Он ответил вежливым отказом на предложение прокурора выпить на прощание пива в баре юристов во Фрескати, потом пожалел и невесело бродил из комнаты в комнату, пока не понял, что нужно выйти на улицу, просто куда-нибудь, хотя бы ненадолго.