Ту самую, через которую можно выйти к центральному посту: бессонный монитор, пронумерованные кнопки. Одним нажатием можно было из большого «стакана» центральной вахты открыть любую дверь тюрьмы.

В будке сидели двое. У окошечка — жирный мужик с темной неопрятной бородой, галстук повис на плече. За спиной у жирного сидел другой, гораздо худощавее. Худой сидел спиной к двери, лица не было видно, но Пит предположил, что худощавому лет пятьдесят и что он — какое-то начальство. Пит сделал несколько глубоких вдохов, напрягся, стараясь держаться прямо: взрыв не только лишил его барабанных перепонок, но и здорово нарушил чувство равновесия.

— Домой в форме? Уже?

— Не понял.

Круглолицый охранник с жидкой бороденкой уставился на него.

— Ты же из этих, из новеньких?

— Да.

— И уже уходишь домой в форме?

— Так получилось.

Охранник улыбнулся. Он никуда не спешил; одно-два ничего не значащих слова — и вечер станет короче.

— Тепло на улице. Страсть какой хороший вечер.

— Да уж.

— Прямо домой?

Охранник чуть отклонился в сторону и поправил небольшой настольный вентилятор, глоток воздуха в душном помещении. Другого, худощавого, сидевшего на стуле позади первого, стало видно лучше.

Пит узнал его.

— Думаю, да.

— Ждет кто-нибудь?

Это был Леннарт Оскарссон.

Директор тюрьмы, которого Хоффманн несколько дней назад ударил в камере отделения добровольной изоляции. Кулаком в лицо.

— Нет, уехали. Но мы увидимся завтра. Они уж давно в отъезде.