Оскарссон захлопнул папку и обернулся.
Он смотрел в окошечко, прямо на Пита.
Смотрел, но ничего не говорил.
— Уехали? У меня тоже была семья… но я… просто, понимаешь…
— Ты меня извини…
— А что?
— Я, как бы сказать, тороплюсь.
Галстук так и лежал на плече, весь в пятнах от еды. А может, галстук просто промок и теперь дежурный сушит его?
— Торопишься? А кто, по-твоему, не торопится? — Толстый охранник дернул себя за бороду, ноздри расширились, глаза обиженные. — Ну ладно. Иди. Открываю.
Два шага до дуги безопасности.
Потом два шага до двери, которую открывают из стеклянной будки.
Пит Хоффманн обернулся, кивнул охраннику, который сердито махнул ему рукой.
Леннарт Оскарссон так и стоял там, за спиной у толстого.
Они снова встретились глазами.
Пит ждал, что кто-нибудь станет кричать, кто-нибудь бросится на него.
Но — ни слова, ни движения.
Человек со свежевыбритым лицом, коротко стриженный, в форме надзирателя, который вышел в ворота и исчез за оградой тюрьмы, может быть, и показался кому-то знакомым, но у него не было имени. У людей, заменяющих ушедший в отпуска персонал, редко бывают имена. Человек улыбнулся, когда ему в лицо подул теплый ветер. Вечер обещает быть погожим.