Уходя, Анри Лестрад взял Мистраля под руку и отвел в сторонку, чтобы их никто не слышал.

— Послушайте, мне восемьдесят лет. А мне не дашь восьмидесяти, я знаю. А вы знаете почему?

Мистраль, развеселившись, покачал головой.

— Я всегда ложился спать в одно время, а выпивал только вечером в субботу! Послушайте, послушайте старика. Работа у вас тяжелая, вы, я вижу, женаты, должно быть, и детишки есть. Так вот, позвольте дать вам совет.

— Да, конечно, пожалуйста. — Мистраль слушал и улыбался.

— Перестаньте ходить по ночным кабакам. Не сегодня так завтра вы непременно расплатитесь здоровьем!

— Очень вам благодарен за добрый совет. Исполню в точности.

Людовик Мистраль и Венсан Кальдрон в недоумении разглядывали фоторобот.

— Совершенно незнакомое лицо. Я практически уверен, что в квартирах убитых его не видел. А у нас, вероятно, записи голоса именно этого человека.

Кальдрон высказал то, о чем думал и Мистраль. Они были обескуражены и уже сомневались, причастен ли к преступлениям тот, кто называет себя Оливье Эмери.

Оливье Эмери знал, что Жан-Пьер Бриаль на свободе, и знал, где он. Жан-Пьер Бриаль тоже знал, где Оливье Эмери. Но еще несколько лет они оба не шевельнутся — разве что в случае опасности. Эмери, сидя в безопасной башне, размышлял. На столе стояли консервы и лекарства. Звуковой фон — радио «Франс-Инфо». Аномальная жара сменялась «температурой, характерной для этого времени года», как утверждала метеослужба, но с каждым днем набирала обороты дискуссия о количестве летальных исходов и плохой организации работы в связи с этим.

Эмери слушал все выпуски новостей. Именно так он узнал об освобождении Бриаля, о громких заявлениях адвоката. Но узнал он и о подвижках в работе сыскной бригады и, по утечке информации от близкого к следствию источника, о задержании сестер Бриаль.

«Тьфу, пропасть!» — невольно подумал Эмери.

Бриаль подумал то же самое и налег на арманьяк. Четверть часа спустя Эмери корчился на кровати от боли.

16.30. Журналисты осаждали секретариат Бернара Бальма звонками с требованием подробностей о деле Бриаля, так что в конце концов первый замдиректора пришел в ярость и категорически отказался им отвечать. Он сам позвонил Мистралю и сообщил об этом. Комиссар как раз проводил совещание, но своим людям предпочел высказывания Бальма не передавать.

Четыре портрета Оливье Эмери, нарисованные Службой криминалистики, лежали посреди стола заседаний и притягивали к себе взгляды всех собравшихся.

— Это одна из самых крупных наших карт, — говорил Мистраль, указывая на портреты пальцем. — Если сведения, которыми мы располагаем, верны, то именно этот человек называет себя Оливье Эмери и выдает за сержанта полиции Шестого округа. На самом деле такой человек в национальной полиции значится, но это капитан, год назад вышедший на пенсию. Наш «клиент» — однофамилец или самозванец. Думаю, хотя пока не уверен, что человек на фотороботе — тот самый убийца трех женщин: Норман, Коломар, Димитровой. И еще Леонса Лежандра, как нежелательного свидетеля. Если так, то этот же тип донимает телефонисток ФИП.