Мне показалось, что прошло не меньше часа до того мгновения, когда наконец я услышал ее шаги на заднем крыльце. Она лавировала между цветочными горшками.

Открылась дверь, и я оказался прямо в широком луче солнечного света, ворвавшегося в дом вместе с моей любимой. Пинком захлопнув дверь, я схватил Сашу в объятия и прижал к себе так крепко, что на несколько секунд у нас обоих перехватило дыхание. Я целовал ее – теплую, реальную, красивую. Красивую и живую.

Но как бы крепко я ни прижимал ее к себе, какими бы сладкими ни были ее поцелуи, я по-прежнему не мог отделаться от предчувствия грядущей горькой утраты.

Часть шестая День и ночь

Часть шестая

День и ночь

32

32

Учитывая все то, что произошло в течение последней ночи, и то, что ожидало нас после следующего захода солнца, я никак не мог предположить, что мы станем заниматься любовью. А вот Саша никак не могла предположить, что мы не будем заниматься любовью. Мои трясущиеся руки, мой перепуганный вид, мой страх потерять ее послужили возбуждающим средством и привели Сашу в такое состояние, что я был просто не в состоянии сказать «нет».

Орсон, джентльмен до кончика хвоста, остался на кухне, а мы поднялись в спальню на втором этаже и унеслись в мир без времени и пространства, где единственной энергией, единственной формой жизни, единственной светлой силой во Вселенной была Саша.

После этого, оказавшись в настроении, когда даже самые апокалиптические новости кажутся не такими уж страшными, я рассказал ей о событиях ночи – от заката до рассвета, про обезьян нового тысячелетия и Стивенсона, про то, что Мунлайт-Бей превратился в ящик Пандоры, в котором притаились мириады бед.

Если даже Саша решила, что у меня поехала крыша, она этого не показала. Когда я рассказывал ей о том, как после ухода от Бобби за нами с Орсоном гнался отряд обезьян, по Сашиному телу побежали мурашки, и ей пришлось накинуть халат. По мере того как я говорил, до нее постепенно доходили страшные истины: мы оказались в безвыходном положении, когда нам не к кому обратиться и некуда бежать, если даже удастся спастись из города, что, возможно, страшная зараза из Форт-Уиверна уже сидит в наших телах и грозит последствиями, которые мы не в состоянии даже представить. Осознав все это, Саша подняла воротник халата и туго стянула его вокруг шеи.

Если мой рассказ о том, что я сделал со Стивенсоном, и вызвал у нее отвращение, ей вполне успешно удалось скрыть свои чувства, поскольку, когда я закончил свое повествование, рассказав все до мельчайших деталей – даже про осколок фарфоровой куклы, найденный на ее кровати, она – все еще покрытая гусиной кожей – выскользнула из халата и вновь унесла меня в свой светлый мир.