В отличие от предыдущих поколений, мы легкомысленно уступили часть своей ответственности другим, вручив заботу о наших жизнях, безопасности и будущем профессионалам и экспертам, сумевшим убедить нас в том, что у нас самих недостаточно знаний и мудрости для того, чтобы решать, как нам жить. И вот – последствия нашей лени и мягкотелости. Апокалипсис, сотворенный лапами приматов.

В окно ударился камень побольше. Стекло дало трещину, но не разбилось.

Я взял со стола еще две запасные обоймы и рассовал их по карманам джинсов.

Саша сунула руку под салфетку, которой был накрыт ее «чифс спешиал».

Я последовал ее примеру и взялся за рукоятку «глока».

Мы переглянулись. Во взгляде Саши отчетливо читался страх, и я уверен, то же самое она увидела в моих глазах.

Я попытался ободряюще улыбнуться, но мне показалось, что лицо мое стянуто застывшей глиной и вот-вот даст трещину.

– Все будет в порядке. Диск-жокей, сумасшедший серфер и человек-слон – отличная команда для того, чтобы спасти мир.

– Постарайтесь держать себя в руках и не пристрелить первую же макаку, которая ворвется в дом, – предупредил Бобби. – Пусть их здесь наберется побольше. Держитесь, сколько сможете. Пусть они почувствуют себя увереннее, пусть обнаглеют. Обманем маленьких сволочей. А потом я первый задам им перцу, научу уважению. У меня – картечь, мне даже целиться не надо.

– Так точно, генерал Боб! – отрапортовал я.

Два, три, четыре камня размером с персиковую косточку ударились в окно. Стекло треснуло, и из него вывалился длинный зазубренный осколок, по форме напоминающий молнию.

Мне казалось, что в организме у меня происходят метаморфозы, которые заставили бы обратиться в соляной столб любого врача. Мой желудок поднялся и, оказавшись в груди, давил на горло, а сердце упало и находилось теперь там, где раньше был желудок.

На два окна одновременно обрушился шквал крупных камней, пущенных с гораздо большей силой, нежели прежние, и оба стекла взорвались градом осколков, со звоном брызнувших на мойку из нержавеющей стали, на мраморные крышки кухонных шкафов и на пол. Несколько острых осколков долетели даже до стола, посыпались на недоеденные куски пиццы. Я непроизвольно закрыл глаза.

Открыв их через несколько секунд, я увидел, что на окне уже находятся две визжащие обезьяны – такого же размера и вида, как та, которую описывала мне Анджела Ферриман. Аккуратно, стараясь не порезаться о торчащие из рамы острые зазубрины и настороженно поглядывая на нас, резусы перебрались на кухонную стойку. Ветер из разбитого окна шевелил их мокрую от дождя шерсть.