Раскрыв бумажник, он стал просматривать его содержимое.
«Надеюсь, у меня хватит денег», — подумал он.
Нащупав какие-то купюры, он наткнулся на свернутый клочок бумаги.
«А это что такое?» — удивился он, разворачивая бумажку.
Это был чек оплаты тридцати долларов за стоянку возле муниципалитета. Он в недоумении потряс головой. Оставляя машину на большой подземной стоянке, он всякий раз пользовался своей кредитной картой. С чего ему вдруг платить наличными?
— Что еще? — спрашивала женщина за прилавком очередного покупателя.
Грин чуть прошел вперед. Приближалась его очередь.
Он вновь посмотрел на квитанцию — она была еще от середины февраля. Грин пожал плечами. Он не спал всю ночь и жутко устал. Хотелось выпить утреннего чая.
— Что еще? — спросила женщина у стоящего перед ним покупателя.
Грин с детства любил «Грайф». Его школа находилась на той же улице, и он с друзьями забегал в булочную-пекарню после уроков. За прилавком стояла та же самая женщина и, казалось, выглядела в те годы ничуть не моложе. Она угощала их булочками прямо из духовки. Весной они брали с собой в школу зимние перчатки, чтобы можно было держать горячий хлеб и есть его с пылу с жару.
«Что еще?» — он будто слышал этот задаваемый пожилой дамой вопрос всю жизнь. И только сейчас осознал всю его прелесть. Классическая форма допроса свидетеля — вопрос всегда должен быть открытым, а не закрытым.
Не надо, например, спрашивать свидетеля: «Что-нибудь еще случилось?» В этом случае с пятидесятипроцентной уверенностью можно предположить, что свидетель ответит «нет». Лучше спросить: «Что еще случилось?» Это вынуждает человека дать новую информацию.
Он все еще держал в руках квитанцию. «О чем еще я мог бы узнать?»
— Дюжина с кунжутом, что еще?
Грин поднял глаза. Даже не спросив, дама положила в коричневый пакет двенадцать булочек с кунжутом — его обычный заказ.
Он улыбнулся.
— Сливочный сыр, — ответил он, вытаскивая из кармана пластиковый пакет с рисунком «Лоблоз». — Не скажете отцу?
— Нет, конечно. Как он?
— Как всегда — непросто.
— Ну и хорошо. Что еще?