Мать окликнула его:
— Ив просит сельтерскую.
Он заглянул в нишу кухни. На полу пол-ящика «Пеллегрино», тут же отбеливатель, «Виндекс», «Ликвид-Плумр».
Подлить ей в стакан?
Опрокинется навзничь, царапая ногтями грудь, пищевод дымится. Выплюнет кровавые ошметья на глаженую льняную скатерть. Кейт завизжит, мама тоже завизжит, у отца сделается озадаченное лицо, Эрих забормочет что-то суперрациональное, по своему обыкновению, но все отшатываются, отодвигаются со стульями как можно дальше, летят со стола подсвечники, падают на бок фужеры для воды, серебряные вилки и ложки со звоном…
— Джона! — Мать стояла в проходе. — Ты меня слышал?
Он кивнул, однако не стронулся с места.
— Вернешься за стол?
Он снова кивнул.
— В чем…
Он шикнул. Мать нахмурилась, одними губами спросила:
— Дорогой? — сказала мать.
— Ей нечего тут делать, — шепнул он матери в ухо. — Я ее не приглашал.
Мать крепче обняла его:
— О господи…
— Веди себя как ни в чем не бывало. Я уеду, и она со мной.
— Она…
— Ты поняла? Как ни в чем не бывало. Обещай мне.
Она кивнула.