В правой руке Ив нож.

На камине жужжит цифровая камера.

— Тебе кофе хряпнуть не помешает, — посоветовала она.

Джона кивнул. Про себя прикидывал: расстояние до Ив. Расстояние до двери. До Ханны. Поезд А выходит из точки А со скоростью страха, поезд Б выходит из точки Б со скоростью страсти, а поезд В тем временем сидит наверху, — никогда ему не давались текстовые задачки. Да и математика в целом. Он был, скорее, гуманитарием. Идиотом он был.

— Прости, что так рано тебя подняла. Хотелось поскорее начать день.

Если он кинется обратно в кухню, звонить полицейским, она успеет добраться до него. Успеет добраться до Ханны. Если еще не добралась. Поезд В простаивает на станции. Поезд В истекает кровью.

— Жуть как тяжко было, — сказала Ив. — Дороги перекрыты. Ты знал? Ни одной машины. Не уверена, работает ли «скорая». Пришлось идти пешком. Очень долго. Ты только посмотри. — Она продемонстрировала свою руку, дрожащую, почти что синюю. — Никак не согреюсь. Прямо зомби, вот кто я, Джона Стэм. Отломи руку — я, наверное, ничего не почувствую. Смешно, правда?

Позвонить? Броситься на нее? Ну да, в руках у нее лезвие, сантиметров десять. Стеклянный подсвечник остался в дальнем углу гостиной. (Треск в кустах — ветви, ломавшиеся под тяжестью снега, или шаги по промерзшим клумбам? Он проморгал? Она давно уже здесь?) Еще вариант — броситься в кухню и тоже вооружиться ножом, но для этого придется повернуться к ней спиной. За это время — сколько понадобится? тридцать секунд? — она успеет вернуться наверх. Или набросится на него сзади. Впрочем, вряд ли она попытается ранить его. С какой стати? Она же его любит.

— Ну, — произнесла она. — Скажи что-нибудь и ты.

Единственный тяжелый предмет в пределах досягаемости — большой словарь для кроссвордов. Лежит на журнальном столике между диваном и широким креслом.

— Говори! — Она шагнула к нему.

Кожа под глазами набрякшая, в пятнах. Ив тряслась всем телом, как в ту ночь, когда разбила чашку и порезалась. Джоне припомнилась кровь в кухонной раковине, завитки крови на нержавеющей стали, быстро скапливающиеся сгустки смывались водой, уплывали в свинцовый кишечник Города, — Города, который кормится кровью своих жителей, а Ив прижималась к Джоне и вся тряслась.

— Если ты будешь молчать, я рассержусь. Скажи что-нибудь. Сейчас же.

Он произнес ее имя.

Она вдруг перестала дрожать. Выпрямилась. К ней вернулась уверенность. Она отступила, снова загородила от него лестницу.

— Не шепчи, — сказала она. — Никто не спит.