— Позавидовал бы мне.

— Серьезно.

— Возможно, попытался бы убить, если бы рассчитывал, что это сойдет ему с рук.

— Но ведь он не узнает?

Он обнял меня, притянул к себе и прошептал на ухо:

— Никто не узнает.

На следующее утро нас разбудило солнце. Мы занялись любовью, а потом снова уснули, не разжимая объятий.

Пока Марк принимал душ и брился, я стояла у окна, и никогда еще солнце не светило так ярко, небо не было таким голубым, а краски такими ослепительно свежими. Мы могли остаться здесь, на острове, купить домик и до конца дней любить друг друга. Я бы снова, как в детстве, ездила на велосипеде, играла в теннис и бросила бы курить. Помирилась бы с родными, принимала бы у себя Люси, пила бы пиво на террасе в «Луи» и подружилась с Пи-Джеем. Я бы любовалась закатами и возносила молитвы за упокой души Берилл Мэдисон, чья ужасная смерть придала моей жизни новое значение и вернула способность любить.

После завтрака я открыла рюкзак и на глазах изумленного Марка вытащила пакет с рукописью и четырьмя дисками.

— Это то, о чем я подумал? — спросил он.

— Да, это именно то, о чем ты подумал.

— И где же ты ее раскопала?

— Берилл оставила рукопись одному другу.

Через минуту мы уже сидели на кровати, положив перед собой рукопись, и я рассказывала Марку о встрече с Пи-Джеем.

Время шло, миновал полдень, а мы так и не выходили из комнаты, только вынесли в коридор грязную посуду и получили заказанные сэндвичи. Мы почти не разговаривали, увлеченные разворачивающейся на наших глазах невероятной историей Берилл Мэдисон. Не раз и не два я отворачивалась, смахивая навернувшиеся на глаза слезы.

Рожденная в бурю певчая птичка. Яркий цветок, цеплявшийся за ветки страшной жизни, — вот кем была Берилл. После смерти матери отец привел в дом чужую женщину. Не в силах вынести жестокую реальность, Берилл научилась создавать для себя другую действительность. Литература стала для нее способом выживания, как живопись для глухих и музыка для слепых. Из слов рождался мир, который я могла осязать, обонять, представлять и чувствовать.

Отношения с Харперами складывались непросто, напряженно и путано. Все трое представляли собой стихию летучую, неуловимую, переменчивую и, собравшись вместе под крышей сказочного особняка над рекой извечных мечтаний, соединились в настоящую грозовую тучу. Именно для Берилл Кэри Харпер отреставрировал этот величественный дом, и именно там, в спальне наверху, где спала и я, он однажды ночью лишил ее девственности. В ту пору ей едва исполнилось шестнадцать.

Когда на следующее утро Берилл не спустилась к завтраку, Стерлинг Харпер сама поднялась к ней в комнату и обнаружила заплаканную девушку свернувшейся калачиком на кровати. Не находя в себе сил признать факт изнасилования Берилл знаменитым братом, мисс Харпер повела против демонов своего дома войска. Она не сказала ни слова Берилл, не стала вмешиваться в ее отношения с братом, но удалилась к себе, заперла дверь и легла спать.