Ни о чем – до завтра.

Легко сказать! Поди попробуй!

Купить, что ли, «мерзавчика» все-таки?! За помин души Гургена Джамаловича Мерджаняна. Если бы он, Гурген, не полетел в Баку… Если бы Гурген остался в Питере…

И что? Остался бы, а «серьезные люди» по наводке бравого Кабанова заявились бы к Гургену: ты друг Ломакина? он у тебя ничего не оставлял? мы посмотрим!… Реакция эмоционального Гургена предсказуема, ответная реакция «серьезных людей» и того предсказуемей.

Э-э, что теперь гадать!… Заводская? Точно заводская? Точно не «катанка»? Ну смотри, паренек! Если «катанка» – вернусь, ею же твой ларек оболью и подпалю! Понял?!

Не «катанка». Заводская. Он, загнав «вольво» назад в бокс, закрылся, шумными глотками опустошил «мерзавчика», откинул сиденье и полулег. Провалился в сон почти мгновенно. Натощак ведь, так и не поел ничего. Мы кушаем и запиваем, говорил Гурген. Они пьют и закусывают, говорил Гурген. Ломакин даже не закусил. Завтра, завтра…

Завтра он опустошит еще одного… м-мерзавчика. Завтра он закусит… удила. Завтра. В четверг. После дождичка. Снаружи шуршит. Это дождь. Весь день было душно. Очень душно. Назревало. Разразилось. После дождичка. Снаружи шуршит. Это дождь. Весь день было душно. Очень душно. Назревало. Разразилось. После дождичка в четверг. Черви выползают наружу. Час червей. Он прошел. Час бубны. Он миновал. Час крестов. Он вот он, на исходе. Который нынче час? Час пик? Да, надобно поторопиться – час пик. Иначе – час вины. Древние водку называли вином. Вот Ломакин и устроил себе небольшой час вины, час вина. За помин души друга Гургена.

А когда наступит час вины, Ломакину самому решать, кто виноват. Кабан… Слой… крошка Цахес… «Петр-первый»… анонимные бойцы… крутые крыши… он сам… Он сам и решит, сам и реш-ш-ш…

… ш-ш-ш…

… шур-шур-шур… это дождь… это четверг…

КАДР – 8

КАДР – 8

Эмоции эмоциями, но поутру их лучше оставить там, во сне. На то и сон, чтобы скинуть в него все эмоции. Утро мудреней. Без эмоций, Ломакин! В бизнесе их нет. В твоей работе их тоже нет. Отключись от эмоций и включись на имитациюэмоций, когда придет момент сыграть бурную эмоцию, а пока – не надо.

Он сознательно повторял про себя «эмоции-эмоции-эмоции», пока слово не потеряло всяческий смысл. Аутотренинг, если угодно. Слово потеряло смысл, работа обрела смысл.

Хотя со стороны кто бы глянул: бессмысленной работой поутру занимается Ломакин! что ему, делать больше нечего?!

Он не спеша, тихоходом проехался на «вольво» мимо оставленного вчера «жигуля» – за ночь почему-то не ободрали, бывает-бывает. Потом покрутил по улицам и выбрался на Невский, далее – до Московского вокзала (давненько, что называется, мы здесь не были!), далее, мимо вокзала, чуть-чуть по Старо- Невскому и – поворот на Суворовский проспект. Прямиком почти до Смольного. Но не до Смольного – свернуть влево, не доезжая. Ага, еще свернуть. Вот здесь, на богом заброшенной Тверской, и стопанемся, и припаркуемся – от громадины «Ауры плюс» по прямой метров пятьдесят, по закоулкам – все двести-триста. Ниче! Для Ломакина триста метров – не круг, прогуляется. Не сейчас. Потом. Рано пока! Семь утра.