Виктор воображал, как Ульрих сидел. С профессорами в бушлатах. На длинной скамейке. Они сидели так же, как и парижские профессора, тоже сидевшие и тоже в бушлатах — у них в гостиной на площади Сен-Жорж. У Ульриха уже набралась к их приезду группа друзей, заменявшая семью. Так что общения хватало вполне. Было не скучно. Правда, Рождество они с Люкой-Викой отпраздновали только втроем за художественно сервированным столом в гостиной. Ульрих замечательно запек индейку. Купили в кондитерской бордоское полено. Виктор выслушал о французских обычаях: о погребении полена, о сжигании полена — настоящего. А потом накинулся на шоколадное, но, к удивлению, не смог его одолеть в один присест.

Окна балконные высокие на площадь Сен-Жорж. Ульрих все рассчитал загодя — Люку ждали на испытательный срок в издательстве «Конессанс дез Ар». Получалось четыре минуты ходьбы от дома по улице Сен-Жорж, незаметно кося глаза в сторону пугающей Пигаль.

Девятилетний Вика торчал на балконе. Квартира была новая, незнакомая, Виктор еще не опознавал на слух лязг ключа в скважине спальни или в ванной, как это бывает, когда поживешь и знаешь дом. Не улавливал еще, какая где скрипит паркетина. Не настроились его пространственные локаторы: сколько шагов до кухни, сколько вздохов до двери ванной, каким нажимом надо давить на раму, чтобы открыть.

Все было нервно, страшновато. И от незнакомства со средою даже уши не оберегали его, расставленные нетопырьи ушки, которые при близорукости Викиной всегда работали как разведчики, заблаговременно оповещая о событиях.

Лючии сразу захотелось во «Флор»: после чтений про экзистенциализм, посмотреть на знаменитостей. В Киеве тоже уже появлялся этот стиль. Коричневые брюки, французская улыбка, взгляд как у Ива Монтана. Поближе к этим длинноволосым. Подальше от эмиграции, которая тогда в немалой степени была антисемитской, государь император, НТСовцы и РНОвцы, храмы, свечи, поклоны, казачьи атаманы, двуглавые орлы. Осетрина… но она как раз вкусная. А уж контральто-то цыганское… Люке хватило одного вечера в русском кабаре «Нови», где французам советовали, выпив шампанское, швырять бокалы через плечо. Основными клиентами ресторана были американские евреи русского происхождения. Сладкая малоаппетитная ностальгия.

Обжиться, обуржуазиться, проредить цветы, дать коту имя…

Люка начала с того, что угостила Ульриховых французов украинским борщом. Как они этим борщом давились! Единственные, кто ел борщ, — Неруда со своей Матильдой. Неруда был тогда послом Чили. С Ульрихом они были знакомы с Испании, и, несмотря на свежие нобелевские лавры, Неруда несколько раз побывал в их доме на площади Сен-Жорж.