— Я очень быстро получила ответное письмо от него из Полтавской области. Он уже прошел проверку — благополучно, на удивление. Как ни странно, был оправдан. И он был направлен в Кировоградскую область, деревня Китаевка, на организацию подсобного хозяйства… Я еду к нему. Бросаю работу — весьма перспективную, Москву, где должна была оставаться жить, оставляю ребенка с мамой (дочка пошла уже в школу) и еду в Киев, откуда снова «теплушкой», то есть товарным вагоном, в Кировоград…

…Сижу в кювете на чемоданчике. Думаю. Решаю сидеть до утра, но дождь усиливается, спрятаться негде. Идет грузовая машина, которую я останавливаю, загородив ей дорогу… Как они меня ругали — водитель и мужчина, с ним сидящий. Чуть не сбили! Но — ничем мне помочь не могли, так как военная часть ведь засекречена, они люди случайные. Предложили мне сесть в кузов и ехать обратно в Кировоград до утра. Сажусь, что делать. Еду. Но пустые бочки так больно ударяют… И привозят меня на какой-то склад. Там не то что лечь, сесть негде. И помочь мне ничем не могут в смысле машины утром…

…И снова я пошла пешком наутро по тому же шоссе. Машин снова не было, воскресенье, но светло, утро. Иду, смотрю по сторонам. Увидела каких-то военных. Они подсказали, как идти. Да. Меня проводил боец.

Идем, он спрашивает, кто я — ППЖ (походно-полевая жена)? Я говорю — нет, жена. «Не может быть?» Не верит, но ведет… «Видите, — говорит, — дом, окно?» — «Вижу», — отвечаю. «А спину в окне? Это ваш муж». Подходим, он говорит — ждите. Сам уходит. Выходит мой муж, я вижу его лицо и — все… Теряю сознание. Наверно, ненадолго, так как прихожу в себя в каком-то кабинете, где сидит майор, а муж мой, как мальчишка, радостный. Говорит: «Это моя жена», — и тянет меня дальше.

Несколько недель счастья, за которые пришлось расплатиться. Ей — подпольным абортом с осложнениями, ему — срочной отправкой в лагерь переформировки.

Вика вдруг опомнился:

— Я же хвост собирался крутить. Звонить Мирей.

А, опять Мирей на его гневный телефон не ответила. Хлопнул крышкой. Телефон незамедлительно чирикнул вслед. Его собственный домашний номер! Вика взвился, как ошпаренный. Нашлась! Сволочная, дорогая, невредимая. А он не знает уже, что думать. Ну разве можно до такой степени пугать людей?

— Мирей?

— Увы, это всего лишь я, Наталия. Звоню от тебя.

«Всего лишь я»? Как Нати может? Но в чем-то это справедливо, если подумать. Полыхнула-то радость, что Мирей! Нет, совсем он с ума сошел. О ком же радость, а о ком не радость? Виктор? О ком убиваешься, ночей не спишь, разрази тебя? Виктор! Это же Наталия, твоя Наталия вожделенная!