Бэр, кстати, вообще никаких вопросов не задает и сам сыплет дробными сведениями с места в карьер:

— Знаете, Зиман, удивительно, до чего я быстро выполнил вашу просьбу узнать про архив Плетнёва. И без Павлогородского с утра пораньше уже получил результат. Большая часть архива была в КГБ списана, удалена из секретных фондов и безвозмездно передана два года назад.

— Передана? Как? Кому?

— Вы не поверите кому. Попробуйте догадаться.

Слабеющим языком Виктор:

— Неужели вы смогли узнать? Не мучьте, я не в состоянии гадать.

— Вы не поверите. Ну ладно. Не буду мучить вас. Зиман! Архив этот был передан вам. Да-да, вам.

— Я не понимаю эту вашу фразу.

Виктор распахивает окно — буря в лицо, град заваливает скачущими льдинками пол гостиничного номера.

— Как уверяет приехавший из Киева на похороны Яковлева замдиректора булгаковского музея… Мы с ним завтракаем. Алексей Гранников. Сергей за мной заехал, мы встретили Алексея с поезда. Сергей завез нас в какой-то ресторан, похоже не закрывавшийся со вчера. Потому что утренних баров у них тут нет. Но есть незакрывшиеся вечерние. Вот я сижу тут, сижу и дивлюсь.

— Чему дивитесь?

— Всему. Ресторану. Но больше всего тому, что рассказывает коллега Гранников. Передаю ему трубку.

— Здравствуйте.

— Очень приятно с вами познакомиться, простите, имя-отчество?

— Алексей Леонидович. Замдиректора по научной части.

— Алексей Леонидович, очень приятно. Я хотел спросить, у вас какие-то сведения по архиву Плетнёва? Это меня очень интересует.

— Да я понимаю, что интересует. Если вы внук Жалусского. Я помню вашего дедушку. Я ребенком был, он в школу к нам приходил выступать о русских художниках.

— Как я рад. Спасибо, что помните.

— Ну, как я понимаю от господина Бэра, вы не получили плетнёвские документы?

— Как не получил? Как раз получил, поэтому и ищу остальные.