Но она не побежала. Она просто стояла на тротуаре и ждала, пока он повернется и увидит ее, стояла, когда он подходил к ней, стояла, когда он дотронулся до нее и заключил в свои объятия.

— Нам надо поговорить, — сказал Адам.

* * *

— Я вырос в Спрингфилде, — говорил он, наклонившись над небольшим столиком в итальянском ресторанчике, где они провели вместе свой первый вечер. Было рано, и в ресторанчике почти никого не было. Карла топталась поблизости, но не подходила к ним, как будто понимала, что им надо кое-что обсудить, прежде чем они смогут помыслить о еде. — Кажется, что я уже сказал вам, что я единственный ребенок в семье, — продолжал Адам. — Моя семья довольно обеспеченная. Отец мой — психиатр, — подчеркнул он и тихо засмеялся. — Поэтому вы были недалеки от истины, когда спросили, не поменял ли я психиатрию на торговлю обувью. Думаю, что кое-что переходит по наследству с генами.

Моя мать — художественный консультант. У нее процветающее небольшое дело, которым она занимается, оставаясь дома. Им принадлежит очень большой дом, обставленный дорогостоящей антикварной мебелью и, следует добавить, украшенный современными произведениями живописи. Я вырос в роскоши, в уверенности, что буду пользоваться всем лучшим, что предлагает нам жизнь. Я считал, что имею право на это.

Он замолчал. Джесс наблюдала, как он потирал руки, лежавшие на столике.

— Все мне давалось очень легко: школа, отметки, девочки. Я так или иначе получал все, чего хотел. И в течение длительного времени я хотел заполучить девушку по имени Сьюзен Каннингэм. Красивая и пользовавшаяся успехом у мальчиков, такая же избалованная, как и я. Фамилия ее отца, Х. Р. Каннингэм, вам должна о чем-то говорить, если вы хоть что-нибудь знаете о строительном бизнесе.

Джесс покачала головой, сосредоточив свое внимание на губах говорившего Адама.

— Как бы там ни было, я хотел заполучить ее, и мне это удалось: я женился. Само собой понятно, поскольку мы уже развелись, что наш брак оказался не из счастливых. У нас ничего не было общего, если не считать обоюдного желания любоваться на себя в зеркало. Ну что можно еще сказать? Мы с ней были поглощены своими собственными личными делами, и оба думали, что любой наш шаг заслуживал аплодисментов. Когда мы не получали этого, то начинали дуться, скандалить и вообще омрачать друг другу жизнь. Наш единственный правильный поступок — это Бет.

Джесс перевела взгляд с губ Адама на его глаза, но он тут же отвел свой взгляд в сторону.

— Бет?

— Так зовут нашу дочь.

— У вас есть дочка? Вы сказали…