— Кто?

— Не знаю, — сказал Согард. — Во всяком случае, об этом стало известно генералу Арильду. Твой отец немедленно во всем сознался. Такой уж он человек. Он бы не стал…

Он умолк на полуслове.

— Не стал бы лгать? Не стал бы ничего скрывать?

— Да, — согласился Согард. — Мне жаль, но… дело серьезное. Полковник вообще вел себя очень странно с тех пор, как начались убийства. — Он покачал головой. — Сегодня он даже начал обвинять меня…

— В чем?

— Он просто зациклился на этих убийствах.

— В чем он тебя обвинял? — повторила она.

Сзади раздался шорох, Согард обернулся и зыркнул взглядом на Биляля, который сидел возле стола и не знал, куда деваться.

— Он сказал, будто я скрыл от расследования информацию о радиосигналах. Это смешно. Как будто он поверил во всю эту дребедень, что рассказывал Йенс.

Она запахнула на груди черную куртку, оглядела гостиную, стены, увешанные фотографиями, почетными грамотами, памятными знаками. Все, что осталось от военной карьеры Торстена Ярнвига.

— Я попытаюсь помочь ему, сделаю все, что в моих силах, — произнес Согард, подходя к ней. — Обвинения серьезные, но, надеюсь, они учтут его моральное состояние. К тому же его заслуги перед армией должны…

— Значит, он все-таки поверил Йенсу? После всего, что произошло?

Согард пожал плечами:

— Мне так показалось. Это, конечно, безумие… — Он не умел вести подобные разговоры и чувствовал себя не в своей тарелке. — А как ты? Как Йонас? Может, принести вам еды или еще чего-нибудь?

— Мы сами справимся, спасибо. Сейчас я хочу видеть отца.

— Тебе не разрешат. По крайней мере пока не закончится следствие.

— Согард, он отдал армии всю жизнь! Как они смеют так с ним обращаться?

— Твой отец говорил с Йенсом, помог ему сбежать. Чего ты ожидала?

— Ты должен сказать мне, если что-нибудь узнаешь. Хотя бы на это я могу рассчитывать?