— Хочешь такой? — Калмычков пожал плечами. — Получишь! Все будет, поверь мне. Я тоже раньше не мечтал. А видишь… Мы в такой струе!.. Пальчики оближешь! Держись меня. Слушайся и не подводи. Бершадский все обеспечит!

Они чокнулись стаканами с виски. Генерал обхватил его рукой за шею и дружески потрепал.

— Мы еще молодые! Крепыши!.. Свернем их в бараний рог… — Бершадский не стал уточнять, кого будут сворачивать, и перекинулся на других гостей.

Часа три пили, ели, посещали туалет, и по второму кругу нагружались яствами. В двенадцать ночи прокричали «Ура!» под бой телевизионных курантов и двинули на воздух, освежиться. Охранники грянули фейерверк. На соседних участках тоже загромыхало, запылало!

Боль пронзила Калмычков скую голову. Схватился за лоб, завыл, скрючился. Ноги подкосились, и он опустился в снег. «Прокол!..» — взрывалось в его мозгу с каждой выпущенной ракетой. «Прокол!..»

Подбежал Пустельгин с охранником. Подняли Калмычкова и унесли в дом. Он слышал, как Бершадский объяснял чужому генералу: «Досталось парню! Недавно джип с бандюками головой останавливал…»

Вологодцы все лечили кофеином. Растет, что ли, кофе в их дремучих лесах? Пустельгин сварил Калмычкову чашку густой арабики, и боль, действительно, отпустила. И салют кончился. Сели за «второй стол» и часа через три ужрались окончательно. Еще час колобродили, кто во что горазд. Ввиду исчерпания способности пить начали отваливать домой, к семьям.

Уехал чужой генерал, Пустельгин, полковники. И Калмычков засобирался. Бершадский удержал его: «Куда ты поедешь в таком виде? Ладно, пьяный, еще с головой. Оставайся, подлечись. У них семьи. А у тебя?.. В баньку пойдем, попаримся. Любую болячку как рукой…»

— А ваша семья где? — спросил Калмычков.

— Я семью в Москву не повез. Надоели. Здесь, в прошлом году хорошую лялю зацепил. Увел у одного пидора. В городе сидит, дожидается. Подружек, наверно, натащила. Да хрен с ней — квартира большая… Леха! Готова баня?

— Готова, товарищ генерал! — ответил из другой комнаты Леха.

— А до бани что полагается? — опять прокричал генерал.

— Сейчас ехать? — Леха показался с тарелкой в руке и куском мяса во рту. — Поздновато…

— Надо было раньше. Не догадался? На все — команду ждут. Езжай!.. И посвежее! Ты знаешь, каких я люблю.

Калмычков не вслушивался в генеральские распоряжения. Его развезло от смеси коньяка, виски и водки. Набычился. Поплелся за Бершадским в баню. Все, что снаружи, уже не помещалось в его затухающее сознание. Но страшно рассмешила, мелькнувшая в мозгу мысль.

— Слушай! — панибратски хлопнул он по плечу генерала. — Я просек перспективу!.. Если повезет, у меня будет такой же дом… Нет, поменьше. С прислугой. Так?