— Я увидела киску, — оправдывается Жанна, — подманила ее остатками сэндвича, она подошла, съела, потом вроде бы осталась посидеть, умывалась, облизывалась… Я не видела… Я же не обязана следить… Наверное, эта ящерица спустилась с крыши за убитыми комарами, они как раз тут валялись под моим стулом…

— Ты? Сама подманила эту хищную тварь?! — выдыхаю я, все еще не до конца осознавая случившееся.

Короткий огрызок хвоста, все, что осталось от моей любимицы — нежного ловкого создания, прикормленного мной, прирученного, с блестящими маленькими глазками и крохотными цепкими лапками — так и продолжает судорожно дергаться из стороны в сторону. В этих движениях есть что-то жуткое, я смотрю на них как завороженная, не в силах оторвать взгляда. Мне кажется, сейчас меня стошнит.

— Слушай, я не обязана следить за всеми этими твоими дебильными пресмыкающимися, — поднимает голос Жанна. — Ты могла бы сама этим заниматься, раз уж тебе так хочется.

— Я… Ты услала меня за…

— Никуда я тебя не услала! Я сама собиралась заняться чаем. Это ты настояла, что пойдешь сама!

— Я…

Я механически соображаю, что Жанна права, я сама вышла сделать чай, потому что так надо было Стасу. Надо же, именно в это время Жанне приспичило чай, и именно когда я вышла, пришла эта драная кошка, и вместо того, чтобы ее прогнать, Жанне взбрело в голову подманить ее тунцом! А глупая ящерка выбрала именно этот момент для того, чтоб спуститься за лакомыми комарами. Какое дикое, нелепое стечение обстоятельств! И вот результат. Моя нежная и трогательная любимица мертва, причем не просто, а съедена заживо, почти у меня на глазах! Кто в этом виноват? Стас, затеявший весь этот цирк с отвлеканием Жанны? Жанна, зачем-то подозвавшая кошку? Сама чертова кошка? Или я? Я опоздала на какие-то секунды, максимум на полминуты! Не замешкайся я у кладовки! Не уставься на дурацкую лодку!

Хвост постепенно затихает, перестает дергаться. Не осмеливаясь оттолкнуть его ногой, Жанна смотрит на меня чуть ли не с вызовом:

— Выбросишь или хоронить будем?

Я сажусь в кресло и закуриваю. Потом встаю, тычу недокуренной сигаретой в пепельницу и опять подхожу к останкам моей любимицы. Оставить их здесь тяжело. Выбросить в помойку не поднимается рука. Хоронить как-то нелепо и слишком трагикомично. Я замираю в нерешительности.

— Будем носить цветы на могилку, — продолжает Жанна.

Двумя пальцами я поднимаю хвостик, делаю круг по террасе и, наконец, бросаю его в море.

Чаще всего именно так и бывает, — не виноват никто. Просто «так сложилось». Упс… На сердце легла тяжесть и ощущение надвигающейся беды, настроение снова безнадежно испорчено.