Усталой тенью себя бывшей, прошлой, той, которая жила до того, как произошло сегодняшнее горе, я захожу в дом, добредаю до кухонных дверей и без сил прислоняюсь к косяку.

— Мать моя! — восклицает Жанна. — Ты похожа на привидение! Где ты была?

Гренки выскакивают из тостера и громко падают на стол. Я вздрагиваю.

— Что ты молчишь? — Жанна подходит ближе и заглядывает мне в лицо. — Что-то случилось?

Я тихонечко сползаю спиной вниз по косяку и оказываюсь сидящей на корточках. Жанна тоже присаживается и убирает с моего лица висящие, словно илистая завеса, спутанные морем волосы.

— Боже, Поль! Ты меня пугаешь. Почему ты вся в крови? И почему ты мокрая, в купальнике, ты плавала в море? Ночью? Одна? Тебя кинуло на камни? Что ты так смотришь? Ты можешь что-то ответить?

Я отрицательно качаю головой и у меня начинает трястись подбородок.

— Ну вот… Слез нам только не хватало! — Жанна берет мою голову в ладони и прижимает к себе.

Я чувствую, как от нее пахнет духами и теплом, и слезы действительно начинают течь по моим щекам.

— Ну вот… Ну поплачь. Сейчас я тебе чаю налью. Успокоишься и все расскажешь, да?

Ее волосы, гладкие, сухие, в тугих шелковистых локонах приятно щекочут мне лицо, и я утыкаюсь ей в шею, обнимаю за плечи и меня сотрясает от беззвучных рыданий.

Какое-то время мы сидим, обе на корточках, обнявшись, потом Жанна отстраняет меня, поднимается и подходит к кухонному столику.

— Я делаю тебе чай, — говорит она, отвернувшись и наливая кипяток в чашку. — Горячий. Давай поднимайся, пойдем в ванную, умоешься, примешь душ, заклеим твои порезы… Что б там у тебя не случилось, до свадьбы заживет. Прикинь, Стас такой раз и сделает тебе предложение, наконец? А ты как рева-корова тут сидишь, царапинам расстраиваешься.

— С… ссс… ссста-а-асс… — пытаюсь сказать я, но звуки булькают в горле и не получаются у меня.

— Что?

Я сглатываю и делаю вторую попытку:

— Ссста-а-а-ассс!

Жанна непонимающе моргает:

— Стас? Что Стас? Не веришь, что женится?