Смириться с неизбежным…
Гадалка-то и правда была права. Все решается за нас. Там. И «детка» Полина Власова сейчас умрет. По пальчику в минуту. Погибнет от собственного ножа. Полная нелепость!
Внезапно мне становится смешно.
— Моргалы выколю, — говорю я, хихихнув.
— Что? — не понимает Тащерский.
Смех подбирается ближе:
— Надо говорить не глаза выну, а моргалы выколю. Пасть порву. Как в кино с этим… как его? Ну известный такой… А! Леонов!
Тащерский нависает надо мной, засунув руки в карманы.
— Ты что? Вообще охерела? Думаешь, я шучу?!
— Неа… что вы? Да я очень даже верю. — Я прикладываю ладони к груди для пущей убедительности. — Очень! Поэтому и смешно…
Меня действительно уже трясет от смеха, и я ничего не могу с ним поделать. Так со мной было всегда. Даже в детстве, когда за какую-то мелкую школьную провинность меня вызывали к завучу. От ужаса перед высоким начальством и ожидающим меня наказанием я всегда не могла скрыть идиотской улыбки и нервного хихиканья, прогрессирующих по мере того, как грудастая завучиха поглядывала на меня поверх толстых очков и все громче поднимала голос. К моменту, что она вставала из-за стола, готовая вышвырнуть меня из кабинета, я уже откровенно хохотала. Правда потом этот смех переходил в не менее неконтролируемые слезы, но то было позже, уже за пределами страшного кабинета, в девчачьем туалете.
Выстроившись в ряд, мужчины посматривают на меня в изумлении. До Петька доходит первым:
— Да у нее же просто истерика! Обосралась, небось, от страха баба! Ну-к понюхай, кажется, уже воняет?
Я начинаю сгибаться пополам от неудержимого хохота, напоминающего теперь протяжные подвывания.
— Обосралась? — орет Тащерский, вращая глазами.
На моих глазах выступают слезы, подбородок трясется.
— Бля… — Тащерский хватает меня за плечо и почти выворачивает его, поднимая меня с пола. — Да ни фига она не обосралась. Сухая. Она просто истеричка!
Мне в щеку прилетает короткая и звонкая пощечина. Потом вторая, и сразу за ней третья. Я замолкаю.
— Работает, — удовлетворенно заключает Тащерский и отпускает мое плечо.