— «Кажется все, в том числе — одиночество», — сказал я. Он посмотрел на меня озадаченно.

— Вы что-то цитируете?

— Да нет, я сказал это просто так.

Мы опять опустошили рюмки, и мой гость спросил как бы между прочим:

— Есть ли какие-нибудь новости об «Откровении огня»?

Лгать ему мне было проще, чем Глебову, но все-таки…

— Вы ставите меня в трудное положение, — сказал я. — Я не могу ответить ни «да», ни «нет». Дело в том, что я связан обещанием пока ни с кем не говорить об «Откровении».

Глаза у Гальчикова вспыхнули как лампочки.

— Скажите только, сдвиг значительный?

— Я не могу вам сказать даже это.

— Усвоил! — воскликнул Гальчиков радостно. — Вы это дело не оставляйте! И не давайте водить себя за нос! Наши учреждения это могут.

— Я это знаю.

— Вы вряд ли знаете, как они могут водить людей за нос.

Он приблизился ко мне и прошептал:

— Не отступайтесь от «Откровения». Это и правда очень своеобразная рукопись. — С этими словами Гальчиков подвинул ко мне свою рюмку. — Вы и в свой «наперсток» налейте, — потребовал он.

Опустошив рюмку, мой гость приложил ладонь ко рту, опустил глаза и ушел на несколько мгновений в себя.

— Хорошо зажгло, — сообщил он наконец удовлетворенно. Я это и сам видел: покраснели не только его щеки, но и глаза. Гальчиков кивнул на бутылку с остатком коньяка. — Тоже ведь огонь. Дети ли, взрослые — все любят поиграть с огнем, кто с каким.

Он посмотрел на меня проникновенно и произнес с ударением:

— «Откровение огня». С каким огнем играли кенергийцы? Синод дважды отправлял в Благовещенский монастырь запрос по поводу «Откровения», в 1873 году и в январе 1917 года. Последний был реакцией на известную вам заметку в «Историческом вестнике» 1916 года — на нее тогда обратили внимание самого митрополита. Этот запрос остался без ответа: через месяц в России произошла Февральская революция, потом — Октябрьская, и монастырей не стало. Иными словами, мы не располагаем подтверждением из Благовещенской обители, что сообщение в «Историческом вестнике» отражает действительность. Однако мы знаем доподлинно, что рукопись была там в 70-х годах прошлого века, во времена игумена Арсения — это он, кстати, положил начало прославившейся потом монастырской библиотеке. Отцу Арсению и был направлен первый запрос Синода. Вопрос об «Откровении огня» возник в связи с жалобой на игумена. Ее написал некий иеромонах Киприан из Москвы. Один из его духовных чад, семинарист, покаялся ему в непозволительной охоте за «книгой тайн». Он занялся этим делом не для себя, а для своего дяди — им же был не кто иной, как отец Арсений. Игумен Арсений узнал, что «Откровение огня» находится в Москве, в руках одной девицы, и послал к ней своего племянника, с тем чтобы тот выманил у нее эту книгу любой ценой. Я не буду вам называть все подробности, скажу только, что дело было грязным. Я ознакомился с жалобой Киприана лично и выписал из нее то, что касалось «Откровения огня». Как вам нравится, например, такое…