Я не подал виду, что и эту новость слышу впервые.

— Мой план пока неопределен. Кстати, а когда она выезжает?

Тут удивился Ханс.

— Разве Надя тебе не говорила? Она отправляется в Москву первого сентября, в день своего рождения. По-моему, это типичная русская черта — приурочивать дела к знаменательным датам, верно?

У меня мелькнула догадка о Надином «деле», и, чтобы проверить ее, я спросил не терявшего разговорчивости Ханса о подробностях.

— Надя вернулась с московских гастролей подавленной. За двенадцать лет, которые она не была в Москве, там многое изменилось. И хотя особых патриотических чувств у Нади никогда не было, Москва все же значит для нее немало. Всегда есть какие-то воспоминания о родном городе, которые что-то обещают в будущем. Я думаю, надежда на это у Нади после гастролей в Москве пропала. На нее было больно смотреть, когда она вернулась в Амстердам. Я посоветовал Наде как следует проанализировать свою ностальгию. В этот раз она меня послушалась и вот теперь едет в Москву, чтобы на месте разобраться в своих чувствах. Что ж, я рад, что она решила взяться за дело так радикально. Конфликт со своей средой, если его игнорировать, оборачивается хронической депрессией, верно?

— Так говорят психотерапевты, — сказал я.

— Точно, — засмеялся Ханс. — Слышал то же самое от своего?

— Своего у меня нет. Я слышал это от других.

— А я вот стал теперь ходить к психотерапевту и очень доволен. Я бы каждому это посоветовал. Мы ведь все живем с иллюзией, что знаем себя. Вот и Надя так думает. На этой почве у нас даже начался серьезный разлад. Ну уж это-то Надя тебе, наверное, сказала?

— Мы не говорили о личном, только об «Огненной книге».

— Какой «Огненной книге»?

Тут мне стало смешно.

Короткая стрижка, куртка и джинсы, рюкзачок за спиной, насмешливый взгляд — я увидел ее перед собой как живую, когда положил трубку.

— Сколько точек ты поставила в «этой истории»? — спросил я ее. — Случайно не три?

На следующий день вечером я прокручивал записи на своем автоответчике и услышал голос Нади. Она сообщила номер телефона Парамахина — и больше ничего. Я сразу же соединился с бывшим заведующим отделом рукописей бывшего АКИПа. Он был дома.

— Здравствуйте, господин Ренес! Рад вас слышать, — раздался знакомый вкрадчивый голос.

Оказалось, Парамахин знал, что «Откровение огня» издано. Согласился со мной, что оформление «Огненной книги» безвкусно, подзаголовок вульгарен, а обработка текста, как ни странно, совсем неплохая.

— Кстати, вы случайно не знаете, кто подготовил текст для печати?